Поезд на Лион был переполнен, и мсье Рокфору пришлось делитькупе второго класса с двумя монахинями, которые, когда платформа «Аустерлиц»осталась позади, принялись бросать на него осуждающие взгляды и перешептываться.Не выдержав столь пристального внимания, маэстро решил достать из портфеля своеприобретение и перелистать роман. Каково же было его удивление, когда, проехавсотни километров, он обнаружил, что совершенно позабыл о святых сестрах, неслышит перестука колес и не замечает пейзажа, который, как дурной сон братьевЛюмьер, проскальзывал за окном. Он читал всю ночь напролет, не замечая ни храпасвоих спутниц, ни мелькания окутанных дымкой станций. Уже на рассвете,перевернув последнюю страницу, мсье Рокфор осознал, что его глаза наполненыслезами зависти и восхищения.

В понедельник мсье Рокфор позвонил в парижское издательство,чтобы разузнать, кто такой Хулиан Каракс. После долгих уговоров, секретарша састматическим придыханием злобно сообщила, что не располагает точным адресомгосподина Каракса, что в любом случае редакция больше не имеет с ним дел и чтосо дня выхода романа «Красный дом» было распродано ровно семьдесят семьэкземпляров, которые, скорее всего, приобрели дамочки легкого поведения и посетителитого непотребного места, где автор книги за скудную мзду тарабанил ноктюрны иполонезы. Основная же часть тиража была возвращена и пущена на бумагу длятребников, квитанций и лотерейных билетов. Несчастная судьба таинственногоавтора окончательно растопила сердце мсье Рокфора. В течение следующих десятилет всякий раз, приезжая в Париж, он обходил букинистические лавки в поискахновых произведений Хулиана Каракса. Но так ничего и не нашел. Как правило никтоне слышал даже имени этого автора, а если его собеседники что-то припоминали,то сведения были крайне скудными. Находились и те, кто утверждал, что Караксопубликовал еще несколько книг, правда, в заштатных издательствах исмехотворными тиражами. Однако, если даже эти книги когда-либо существовали,отыскать их не было никакой возможности. Один продавец припомнил, что однаждыдержал в руках роман Хулиана Каракса, который назывался «Церковный вор», но стех пор прошло много времени, а потому он не может утверждать наверняка. Вконце 1935 года до Рокфора дошли слухи о том, что одно маленькое парижскоеиздательство выпустило в свет новый роман Каракса «Тень ветра». Он послализдателю письмо, надеясь приобрести несколько экземпляров. Ответа так и недождался. Через год его давний приятель, торговавший на книжном развале направом берегу Сены, спросил, интересуется ли он все еще Караксом. Мсье Рокфорответил, что вовсе не намерен сдаваться. Это уже был вопрос принципа: если весьмир сговорился предать имя Каракса забвению, то лично он не сложит оружия. Тогдабукинист рассказал ему, что несколько недель назад о Караксе снова поползлислухи. Было похоже, что его дела наконец пошли на лад. Он собирался вступить вбрак с дамой из хорошего общества и после долгих лет молчания опубликовал новыйроман, который удостоился хвалебной рецензии в «Монд». Однако когда судьба,казалось бы, проявила к нему благосклонность, Каракс ввязался в какую-то дуэльна кладбище Пер-Лашез. Подробности и сопутствующие обстоятельства оставалисьнеясными. Стало лишь известно, что поединок состоялся утром того дня, накоторый была назначена свадьба, и в церкви жених так и не появился.

Болтали всякое: одни доподлинно знали, что он был убит наэтом поединке, и его тело осталось лежать на чьей-то безымянной могиле; другие,большие оптимисты, предпочитали думать, что он оказался замешанным в какие-тотемные дела, из-за чего был вынужден оставить свою суженую прямо у алтаря ибежать из Парижа в Барселону. Упомянутую могилу так и не нашли, и вскоростиродилась еще одна версия: Хулиан Каракс, гонимый житейскими невзгодами, умер всвоем родном городе в полной нищете. Девушки из борделя, где он играл нафортепьяно, скинулись, чтобы похоронить его как подобает. Однако когда денежныйперевод дошел, тело уже было погребено в общей могиле вместе с нищими и другимибедолагами из тех, кого выбрасывало море или кто замерз у входа в метро.

Исключительно из принципа мсье Рокфор о Караксе не забыл.Через одиннадцать лет после того, как открыл для себя «Красный дом», он решилдать этот роман двум свои ученицам, надеясь, что загадочная книга привьет имвкус к чтению. Кларе и Клодетте тогда было по пятнадцать, в их крови игралигормоны, а в окна к ним заглядывал маняще-прекрасный мир. До того времени,несмотря на старания учителя, сестры оставались равнодушны к классическойлитературе, будь то басни Эзопа или бессмертная поэма Данте. Мсье Рокфор,опасаясь быть изгнанным, когда мать Клары обнаружит, что за все это время онничего не добился от юных невежд, в головах которых гуляет ветер, отважилсяпредложить им роман Каракса, выдав его за любовную историю, заставляющуюплакать в три ручья, — в чем была лишь доля истины.

— Ни один из прочитанных мне прежде романов не былтаким интригующим, захватывающим и обольстительным, как этот, — продолжиласвой рассказ Клара. — До тех пор чтение было для меня обязанностью, своегорода данью, которую, неизвестно за что, надо платить учителям и наставникам. Яне умела получать удовольствие от текста, от открытий, происходящих в душе, отсвободного полета воображения, от красоты и загадочности вымысла и языка. Всеэто мне открыла книга Каракса. Даниель, ты когда-нибудь целовался?

Я не смог ничего ответить: у меня сбилось дыхание.

— Впрочем, ты еще слишком юн. Но ощущение то же самое:первая искра, о которой не забудешь никогда. Мир мрачен, Даниель, а чудеса внем скорее исключение. Тот роман доказал мне, что начертанное слово можетсделать мое существование более наполненным, словно бы вернуть утраченноезрение. Так получилось, что книга, которая ни для кого ничего не значила,перевернула мою жизнь.

И именно в тот миг я буквально лишился разума, сдавшись намилость этой загадочной особы и не имея ни сил, ни желания сопротивляться еечарам. Я страстно хотел, чтобы она никогда не замолкала, мечтая навсегдаостаться в плену ее голоса и боясь, что вот-вот появится Барсело и нарушитхрупкую неповторимость момента, принадлежавшего мне одному.

— На протяжении нескольких лет я искала другие книгиХулиана Каракса, — продолжила Клара. — По библиотекам, магазинам,школам… Все впустую. Никто не слышал ни о его книгах, ни о нем самом. Мне этобыло непонятно. Потом до мсье Рокфора дошел странный слух, будто кто-тоинтересуется загадочным автором и скупает, крадет, идет на что угодно, лишь быдобыть его творения, которые тут же предает огню. Никто не знал ни что это зачеловек, ни почему он так поступает. Этот факт добавил персоне Каракса ещебольше загадочности. Прошло много лет, и в один прекрасный день моя мать решилавернуться в Испанию. Она была больна, и весь ее мир сосредоточился на Барселоне,где был ее родной дом. Втайне я надеялась отыскать следы Каракса в городе, гдеон родился и в конце концов бесследно исчез в начале войны. Но я оказалась вполном тупике, несмотря на то, что мне помогал дядя. Мать в своих поисках тожепотерпела неудачу. Она нашла другую Барселону, не ту, что покинула когда-то,накануне войны. Теперь это был город теней, где больше не было моего отца, ногде каждый закоулок, словно заговоренный, хранил память о нем. Будто ей малобыло страданий, мать вздумала нанять человека, чтобы тот разузнал, что на самомделе случилось с ее мужем. У детектива на расследование ушел не один месяц, ноему удалось обнаружить лишь часы с треснувшим циферблатом, да узнать имячеловека, который расстрелял отца во рву крепости Монтжуик. Его звали Фумеро,Хавьер Фумеро. Нам сообщили, что поначалу он (и не он один) служил наемнымтеррористом-убийцей в Иберийской федерации анархистов, заигрывал с анархистами,коммунистами и фашистами, обманывая всех и предлагая свои услуги тому, ктобольше заплатит, а в итоге, после падения Барселоны, переметнулся на сторонупобедителей и пошел работать в полицию. Теперь он стал знаменитым сыщиком,инспектором, удостоенным множества наград. О моем отце никто не вспоминал. Сампонимаешь, через несколько месяцев мать угасла. Врачи сказали, от сердца, и ядумаю, на этот раз они не ошиблись. После смерти мамы я стала жить у дядюшкиГуставо, единственного родственника, оставшегося у матери в Барселоне. Я егообожала, он всегда дарил мне книги, когда приходил к нам в гости. Все последниегоды, собственно, он и был моей семьей, моим лучшим другом. Хотя со стороныдядюшка может казаться несколько заносчивым, душа у него золотая. Каждый вечер,пусть даже смертельно усталый, дядюшка мне читает, сколько может.