Эд же отнюдь не выглядел нелепо. Раскрытый в широком оскалерот и немигающие глаза делали его еще более похожим на бойцового петуха.

— Я знаю, чем ты занимаешься, — прошипел он Толстяку. — Тычто же думаешь, это все игрушки? Надеешься, что тебе и твоим дружкам-палачамудастся ускользнуть… И в этот момент подоспевший Ральф, пыхтя как паровоз,положил руку на плечо Эда. Жар под тонкой футболкой обескураживал; будто рукаего легла на раскаленную печь, а когда Эд обернулся, на какое-то незабываемое мгновениеРальфу показалось, что он смотрит прямо в бушующее пламя. Никогда прежде невидел он такой абсолютной, беспричинной ярости в человеческих глазах, болеетого — даже не подозревал, что такая ярость возможна.

Импульсивно Ральф едва не отшатнулся, но, подавив в себе этожелание, замер. Промелькнула мысль, что если сейчас он отступит, то Эднабросится на него, как взбесившийся пес. Нелепо, конечно. Эд былхимиком-исследователем, Эд был членом литературного клуба (из тех, кто изучаетпудовые книги о Крымской войне), Эд был мужем Элен и отцом Натали. Черт, вконце концов, Эд был его другом…

… Вот только сейчас перед ним стоял вовсе не Эд, и Ральфсознавал это.

И вместо того, чтобы отступить, Ральф подался вперед,схватил Эда за плечи (такие горячие под тонкой тканью футболки, такневообразимо, мучительно обжигающие) и стал поворачивать его к себе, пока Эд неотвел взгляд от Толстяка.

— Эд, прекрати! — произнес Ральф громким, сильным иуверенным голосом, каким, по его глубокому убеждению, только и можноразговаривать с людьми, впавшими в истерику. — Все нормально! Просто успокойся!

Эд, не сводивший остекленевших глаз с Толстяка, скользнулвзглядом по лицу Ральфа. Не такое уж большое достижение, однако Ральф почувствовалнекоторое облегчение.

— Что это с ним? — спросил Толстяк. — Вам не кажется, что онсошел с ума?

— Уверен, с ним все в порядке, — ответил Ральф, хотя вовсене был убежден в чем-либо подобном. Произнес он это сквозь зубы, не сводя глазс Эда. Он не осмеливался отвести взгляд — этот контакт казался единственнойзацепкой, позволяющей ему удерживать парня, но зацепкой слишком хрупкой. —Обычное потрясение из-за случившегося. Ему нужно несколько секунд, чтобы успо…

— Спроси, что там у него под брезентом! — внезапно закричалЭд, указывая через плечо Ральфа. Сверкнула молния, и на какой-то миг малозаметные шрамы от юношеские прыщей Эда стали выпуклыми, превратившись в подобиестранной рельефной карты. Прогремел гром. — «Эй, эй, Сьюзен Дэй! — пропел Эдвысоким детским голосом, от которого у Ральфа мурашки поползли по телу. —Сколько ты убила детей?»

— Да никакое у него не потрясение, — заключил Толстяк. — Онсумасшедший. И когда приедет полиция, уж я позабочусь, чтобы его засадили кудаследует.

Оглянувшись, Ральф увидел над кузовом пикапа голубойбрезент, закрепленный ярко-желтой бечевкой. Под брезентом угадывались округлыеформы.

— Ральф? — прозвучал застенчивый голос. Он перевел взглядвлево и увидел Дорренса Марстеллара — девяностолетнего старейшего представителяСборища Старых Кляч Гаррис-авеню — тот стоял как раз позади грузовичкаТолстяка. Выдубленными временем руками Дорренс скручивал и раскручивал книжку,как бы проверяя переплет на крепость. Ральф предположил, что это сборник стихов— единственное, что читал Дорренс. А может, он и не читал вовсе; возможно, емупросто нравилось держать книги в руках и рассматривать изящно сложенные строки.

— Ральф, в чем дело? Что происходит?

И снова вспышка молнии, пурпурно-белое ворчание. Дорренс неуверенновзглянул вверх, как бы желая там найти ответ на то, где он находится, кто онтакой и что именно он видит. Ральф вздохнул. — Дорренс… — начал было Ральф, нотут Эд бросился на него, словно дикий зверь, ненадолго утихомирившийся толькодля того, чтобы собраться с силами. Ральф успел увернуться, толкнув Эда наискореженный капот «датсуна».

Его охватила паника и неуверенность в том, как именнопоступать дальше. Слишком многое происходило одновременно. Ральф чувствовал,как под его хваткой яростно гудят мышцы рук Эда, как будто тот умудрилсяпроглотить молнию, только что перерезавшую небо.

— Ральф? — окликнул его Дорренс тем же тихим, но ужеозабоченным голосом. — На твоем месте я бы не стал больше прикасаться к нему. Яи так уже не вижу твоих рук.

Отлично. Еще один сумасшедший. Как раз то, что нужно. Ральфвзглянул на свои кисти, затем на старика:

— Что ты плетешь, Дорренс?

— Твои руки. Я их не вижу… — Здесь не место для тебя, Дор, —почему бы тебе не убраться отсюда? При этих словах старик немного приободрился.

— Да! — произнес он тоном человека, которому только чтооткрылась великая истина. — Именно так мне и следует поступить. — Не успел онповернуться, как снова раздались раскаты грома, старик поежился и прикрыл своейкнижкой голову. Ральф успел прочитать оттиснутое ярко-красными букваминазвание: «Предпочтения щеголя», — Тебе следует сделать то же самое, Ральф. Нестоит вмешиваться в дела Лонг-таймеров <От англ. long — длинный,продолжительный и time — время. Неологизм, используемый С.

Кингом в его своеобразной философской концепции бытия. Далеевстречаются shorttimer (короткий, краткосрочный), all-timer (от англ. all —весь, все) и old-timer (от англ. old — старый).>. От этого можно толькопострадать.

— Что это ты… Не дав Ральфу договорить, Дорренс развернулсяи поковылял в направлении площадки для пикников, седые волосы, напоминающиепушок новорожденного, ерошило ветром — спутником надвигающейся грозы.

Итак, одна проблема решена, но успокаиваться было рановато.

Дорренс временно отвлек внимание Ральфа от Эда, и теперьпарень снова злобно поглядывал на Толстяка.

— Грязный ублюдок! — выкрикнул он. — Имел я твою мать!

Толстяк насупился:

— Что-о?

Взгляд Эда снова метнулся к Ральфу — кажется, теперь онузнал соседа. — Спроси-ка, что у него там под брезентом? — закричал Эд. —Оаставь этого убийцу показать тебе это!

Ральф взглянул на Толстяка: — И что же у вас там такое? — Атебе какое дело? — парировал тот, стараясь придать голосу язвительность иагрессивность. Он попытался поймать взгляд Эда Дипно и на всякий случай сделалдва робких шажка в сторону.

— Мне никакого, а вот ему это нужно, — ответил Ральф, слегкаповедя головой в сторону Эда. — Просто помоги мне успокоить его, ладно?

— Ты его знаешь?

— Убийца! — снова крикнул Эд и на этот раз так рванулся изрук Ральфа, что тому пришлось отступить на шаг. Ко всему прочему происходилочто-то еще. Ральфу показалось, что пугающе пустой взгляд Эда становитсяосмысленным. Теперь в его глазах было больше Эда, чем прежде… Или, возможно,Ральф просто принимал желаемое за действительное. —Убийца!