– Мне нужны были кружева.

– Чтобы спрятаться?

– Нет! Чтобы накрыться. Это как будто хрустальный гроб.

– И ты теперь ждешь королевича Елисея, чтобы он тебяпоцеловал и ты проснулась?

– Я уже проснулась, как ты меня поцеловала,мам-Улечка! – Верочка чмокнула мать в щеку и побежала в кухню. –Сухарика хочу…

Ульяна погрустнела. Спящая красавица – надо же! Каждойженщине, даже шестилетней, хочется быть прекрасной, похоже, а для ее дочери красотатак и останется несбыточной мечтой.

Веруня была на удивление непривлекательным ребенком:хрупкая, головастая, белобрысая. Именно белобрысая, а не блондинистая, так какброви и ресницы у нее были настолько бесцветны, что казалось, их и вовсе нет.Ко всему прочему у девочки были совершенно черные монгольские глаза, которыепри других волосах и более смуглой коже могли бы показаться красивыми, но набледном Верочкином лице смотрелись, как две кляксы.

Когда Ульяна увидела свою дочь впервые, то даже испугалась –уж очень она была красненькая и сморщенная. А глаза малышки, пустые и черные,вечно слезились. Потом молодую маму успокоили, заверив, что почти всеноворожденные не отличаются красотой, а уж коль родительница так хороша, то ине стоит особенно беспокоиться. Что Ульяна и сделала – перестала беспокоиться.Однако время шло, а дочка не становилась краше, и женщина вновь началаволноваться по этому поводу.

– Мам-Улечка, там дядя Витя в окно стучит! –Девочка вбежала в комнату, на ходу вытирая усыпанный крошками подбородок.

Ульяна отбросила тюль и быстро прошла в кухню.

Жили они на первом этаже панельной четырехэтажки, и из окнаих квартиры можно было не только видеть заросший сиренью палисадник, лавочку,облюбованную старушками, песочницу и угол школы, но и разговаривать состоявшими на улице.

– Ульяна, я вам сейчас мешок картошки принесу, –сообщил куривший у их окна мужчина.

– Витя, спасибо, конечно, но зачем?

– Что значит зачем? Чтобы есть.

Дядя Витя подмигнул Верочке. Девочка хихикнула и спряталасьза маму.

Вообще-то дядя Витя был единственным, кого она не боялась.Все же остальные взрослые, даже бабушки, нагоняли на нее страх. Хотя, есличестно, детей она боялась еще больше, за исключением Стаса, дяди Витиного сына.Вообще отец и сын Радугины были единственным друзьями Верочки и Ульяны. ДядяВитя им помогал – то кран починит, то гвоздь вобьет, а Стас защищал белобрысуюсоседку от нападок дворовой детворы. Весь же остальной мир Веру с мамойнедолюбливал.

Мешок с картошкой благополучно перекочевал в их квартиру,дядя Витя ушел, мама отправилась в подвал искать место для овощей, а Верочкаосталась одна. Пройдясь по комнате и не найдя ничего для себя интересного, онаостановилась у зеркала. Отражающаяся в нем девочка Вере не понравилась –белесые ресницы, маленький рот, острый носик, красноватые диатезные щеки.Ужасная девочка! Вера швырнула в зеркало носком, который держала в руке, ибросилась к окну в надежде высмотреть Стаса.

На улице резвились дети. Компания из десяти человек играла смячом. Называлась игра удивительно – «халихало». Верочке всегда хотелосьпоучаствовать именно в ней. Конечно, она не отказалась бы и от «стрел», и от«вышибал», но «халихало» ее привлекало именно своим названием – оно было такимзагадочным, иноземным… Но ее никогда не принимали! Разве что позволяли постоятьвместо столбика, когда девочки прыгали через скакалку.

Мяч взметнулся к темнеющему небу, кто-то пронзительнозаголосил: «Ха-ли-ха-ло!», ребятня забегала, раздались хохот и писк. Вера,спрятавшись за занавеской, наблюдала за происходящим. Она увидела, как,мелькнув красным боком на фоне росших стеной тополей, мяч опустился и угодил вцепкие мальчишечьи руки. Счастливец возбужденно подпрыгнул, и волосы еговзметнулись вверх, как ушки спаниеля. Мальчик был настолько красив, что вседевчонки (даже взрослые, десятилетние), не могли оторвать от него глаз.

– Стас! – взвизгнула Вера, забыв о том, что она вукрытии.

Мальчик обернулся, длинные темно-каштановые кудри блеснулизолотом в свете заходящего солнца.

– Веруня, иди сюда! – возбужденно крикнул он. Утерсо лба пот и улыбнулся, отчего его синие глаза стали еще более лучистыми.

– А можно? – Вера робко высунулась в форточку.

– Иди, иди, нечего стесняться!

Вера пулей выбежала на улицу. Хоть она и знала, что еепримут только благодаря Стасу, все равно была рада.

С сыном дяди Вити девочка подружилась не так давно – с годназад. Раньше она его, конечно, видела и знала, что это сын Радугиных, ноподойти и познакомиться боялась, а ему было не до нее. Стас рос на удивлениеактивным пареньком, у него была куча друзей, подруг, масса увлечений испособностей. Вера не раз замечала его за совершенно разными занятиями: то ончинил свой велосипед, то стрелял из самодельного лука, то рисовал мелками наасфальте, то воровал яблоки в чужих садах. Как раз совершая последнее, он иобратил на Верочку внимание.

Она тогда гуляла с Волком, своим любимым псом, огромным идобродушным, а Стас висел на заборе, зацепившись карманом своих новенькихджинсов за кол.

– Тебе помочь? – спросила Вера, видя затруднениясоседа: дело было в том, что Стас никак не желал расстаться с добычей, которуюсжимал обеими руками, вот и не мог помочь себе сам.

Мальчик стыдливо кивнул. Вера пересыпала яблоки себе вподол, после чего Стас благополучно освободился. С тех пор между ними завязаласьдружба, скрепленная общей тайной.

Верочка выбежала во двор. Стас тут же отделился от толпы изамахал ей:

– Веруня, водить будешь?

Девочка благодарно кивнула и приняла мяч. Вообще-то подвижностьюона не отличалась, но сейчас решила постараться, авось в следующий раз еепримут и без Стасовой протекции. Хотя на это вряд ли можно было рассчитывать –Веру дети не переносили. Почему, она не могла понять. Но еще более непонятнобыло, из-за чего взрослые не любили ее маму. Насколько дочь знала, у Ульяны небыло друзей, она никогда не ходила в гости, к ней не забегали соседки за сольюи не пытались с ней посплетничать. Только иногда в их доме появлялись тети смаминой работы, реже баба Саня, живущая с ними на одной площадке, ну и иногдадядя Витя со Стасом. Правда, один раз Вера слышала, как жена дяди Вити говориласоседкам, что он их просто жалеет…

Толстый мальчик Сережа из соседнего подъезда пихнул Веру вбок:

– Ты че застыла? Бросай давай!

Вера послушно подкинула мяч. Пока он летел к небесам, онауспела заметить, что мама вышла из подвала и прошла, задумчивая и печальная(она всегда была такой, когда считала, что дочь ее не видит) в подъезд. Верочказнала, что мама сейчас опустится на диван, подложит под голову руку и начнетдумать свою вечную, не ведомую никому думу. Вообще мамочка иногда бывала оченьстранной – отстраненной, грустной, даже чужой, и тогда она Веру пугала неменьше, чем все остальные взрослые. Девочка не могла понять причины такойметаморфозы и находила ее в себе. Конечно, как тут не закручиниться, когдаединственная дочь такая неказистая, чахлая, недалекая! Вот если бы Вера былатакой, как Стас, то есть смелой, смышленой и хорошенькой – темноволосой,кудрявой, крепкой, – ее бы все любили. Но она не такая! Верочка иногдадаже хотела, чтобы мама родила еще кого-нибудь, сыночка или дочку, все равно,лишь бы у нее появилась радость в жизни, но мама всегда грустно улыбалась,когда девочка ей это предлагала. «Мы с тобой останемся вдвоем на беломсвете», – говорила она и снова уходила в себя. Хотя почему вдвоем, когда умамы есть родная сестра, живущая в соседнем городе? Правда, Верочка ни разусвою тетю не видела.