— Горшман со своей супругой и, конечно, — Беляев. В качествеохранника едет уже знакомый тебе Борисов.

— Четверо. Кто еще?

— Довольно интересная компания. Пошли дальше. Журналист ЯнисКравалис, ты, наверно, о нем слышал.

— Конечно, слышал. Его считают одним из самых острых молодыхперьев.

— Вот-вот. Учти еще материальный стимул Горшмана. С нами ещеодин журналист, вернее, журналистка. Некто Алена Новикова. Симпатичная молодаяженщина. Весьма бойкая, энергичная, целеустремленная. Париж предпочитаетсмотреть в одиночку. Горшман и Беляев, конечно, в общей компании непоказываются, с нами не ездят, а вот Кравалис исправно появляется повсюду. Естьеще одна интересная парочка — мать и дочь Анохины, Зинаида Михайловна и ЕленаЛьвовна.

— Надеюсь, они не домохозяйки? — пошутил Дронго.

— Заплатившие на двоих восемь тысяч? — засмеялся Родионов. —Нет, не домохозяйки. Жена и дочь Льва Анохина, бывшего вице-премьера правительстванашей страны. Сейчас он руководитель крупнейшей рекламной компании. Один изсамых богатых людей в Москве, который может себе позволить покупку акцийЕвротоннеля. Может, ты о нем слышал?

— Кое-что слышал. Кто еще?

— Девятый — бизнесмен Прохор Нелюбов. Мрачный, замкнутый инесимпатичный тип. Непонятно, зачем он вообще отправился в эту поездку. Егоничего не интересует, но на все экскурсии является, и даже вовремя.

— Сколько ему лет?

— Не больше тридцати. Десятый — книгоиздатель ВасилийТрифонович Деркач.

Один из владельцев крупного московского издательства. Весьмажизнерадостный сорокалетний сангвиник. Вечно шутит, улыбается.

— Наверное, не боится кризиса?

— Может быть. Я у него не спрашивал. Но учти, уже в ходеэкскурсии заказал обратные билеты из Лондона. Собирается покинуть нас, недожидаясь окончания тура. Одиннадцатый — Андрей Кунин, кажется, он один изруководителей «Северной короны». Хотя в этом не признается. Серьезный молодойчеловек лет двадцати семи, но старается держаться солидно. Хорошо владеетфранцузским и немецким языками, кажется, этот Кунин окончил Институтмеждународных отношений и даже успел, несмотря на свою молодость, несколько летпроработать за рубежом. Он официально сопровождает нашу группу. И, наконец,твой покорный слуга. Вот, собственно, и все.

— Итого двенадцать человек, — задумчиво произнес Дронго. —Странный состав. Вместе со мной — тринадцать. Для многих несчастливое число.

— Ты стал верить в приметы?

— Нет. Но тринадцать все равно нехорошее число… Этоотдельный состав или вагон прицепят к какому-нибудь обычному поезду?

— Ты представляешь, сколько нужно заплатить в Евротоннеле,чтобы получить разрешение на отдельный состав? Такой роскоши не могут себепозволить даже президенты европейских государств. Во время чемпионата мира пофутболу в Париж через Евротоннель приехал принц Чарльз со своим младшим сыном.Кроме нескольких охранников, с ними никого не было. Никаких отдельных составов!У нас будет обычный вагон первого класса. Рейс девяносто двадцать пять.Выезжаем завтра в одиннадцать сорок три. Четвертый вагон. Следом за ним цепляютвагон-ресторан.

— Завтра, — повторил Дронго. — Итак, завтра без семнадцатидвенадцать.

Красивое название — Евротоннель. Словно тоннель в будущее.Надеюсь, что ваша поездка кончится так же красиво, как и началась.

— Не понял, — нахмурился Родионов, — тебя что-то беспокоит?

— Да нет. Но у меня возникли некоторые подозрения. Надеюсь,что они останутся всего лишь подозрениями.

— Ты завтра поедешь с нами?

— Придется, — улыбнулся Дронго. — Хочу попросить барменапринести мне еще чашку чая. Мой совсем остыл.

Поезда через Евротоннель уходили с Северного вокзала Парижа.Дронго обычно приезжал за несколько минут до отправления, зная европейскуюточность. Однако на этот раз он прибыл гораздо раньше, понимая, что пассажиры,отправлявшиеся в поездах английского направления, проходят еще игосударственную границу. Если Франция давно вошла в Шенгенскую зону, будучиполностью интегрированной в Европу, то Великобритания еще не отменяла контрольна своих границах.

Нужно было подняться на второй этаж, отстоять достаточно длиннуюочередь к пограничному контролю, проверявшему наличие билета и визы. Лишь послеэтого можно было выйти к перрону, на крайние левые пути, огороженные решетками,откуда отправлялись поезда на Лондон. Зачастую контроль проводился формально,проверялись лишь билеты, тогда как на визы и паспорта не обращали внимания. Ивсе же контроль иногда проводился выборочно. Дронго появился на Северномвокзале за час до отправления. Успел выпить чай в вокзальном ресторане инеспешно поднялся на второй этаж, чтобы встать в очередь.

— Мама, мы опаздываем, — услышал он крик молодой девушки.

— Простите, — мимо него прошла полная женщина, едва не сбивего с ног.

Носильщик, погрузивший на свою тележку сразу три большихчемодана, едва поспевал за ней.

— Вечно ты торопишься, — недовольно проворчала задыхающаясяматрона.

— А если нас проверят? — с тревогой спросила девушка.

— Тебе же объясняли, что на поездах не бывает проверок. Ненужно было брать с собой всякую гадость. Я твоему отцу сто раз говорила, чтоничего страшного не случится. Так все же настоял, мол, так будет безопаснее.Слава богу, что в Лондоне нас встретит его представитель и мы наконец избавимсяот твоего «сувенира».

— Тише, мама, — с опаской оглянулась долговязая девица, —нас могут услышать. Ты же знаешь, сколько наших сейчас шастает по Европе.

— Не учи ученого, — огрызнулась матрона, тяжело дыша, — яведь говорила, что нам лучше подождать его в Париже.

Брючный костюм темного цвета не только не скрывал полнотупятидесятилетней матроны, но, напротив, подчеркивал все недостатки еерасплывшейся фигуры. Дочь мало чем походила на мать — как фигурой, так и лицом,— длинный, несколько непропорциональный нос и большие печальные глаза. Девушкапостоянно оглядывалась на мать, словно боясь опоздать на поезд.

— Нужно было держаться всей группы, — бормотала девушка,пробираясь вперед, — кажется, они впереди.

— Слава богу, — обрадовалась мать, — значит, все в порядке.

От начала очереди к ним пробивался молодой человек,облаченный в модный бежевый костюм с тремя пуговицами. У него были светлыеволосы, чуть выступающий вперед подбородок, голубые глаза. Если бы не острыйподбородок, его смело можно было принять за актера на роль главного героя вкакой-нибудь романтической ленте.