— Андрюша, — обрадовалась мать, — как хорошо, что мы васнашли.

Это, очевидно, Андрей Кунин, понял Дронго.

— Еще есть время, — сказал Кунин, взглянув на часы, — вызахватили все свои вещи?

— Конечно. У нас еще этот предмет.

— Да, я знаю. Но здесь такая же проверка, как в аэропорту.Они боятся террористов, боятся возможности взрыва в Евротоннеле.

— А муж говорил мне, что на поездах не проверяют.

— На обычных поездах. Но в Евротоннеле особая проверка. Надосдать багаж вместе со всей группой. Тогда чемоданы уйдут со всем грузом, их небудут проверять отдельно.

— Да, да, конечно. Сделаем, как вы рекомендуете. А когдабагаж принесут, вот эту большую сумку попросите внести в вагон. Там естьнекоторые личные вещи.

Вы меня понимаете, Андрюша, вот эту сумку.

— Все сделаем, Зинаида Михайловна, — заверил ее Кунин.

— А остальные уже приехали? — спросила дама, явноуспокаиваясь.

— Все приехали, — подтвердил Кунин, поманив рукой стоявшегочуть в стороне француза. Очевидно, тот сопровождал группу. Француз подошелпоближе, и Кунин, показав на багаж Анохиных, сказал:

— Нужно взять эти чемоданы в багаж, а эту сумку пусть внесутв купе. — И он тронул рукой большую продолговатую зеленую сумку и добавил, ужеобращаясь к Зинаиде Михайловне:

— Александр Абрамович и Петр Леонидович уже прошли напосадку.

— А разве пассажиры проходят не все вместе? — удивиласьженщина.

Ей явно был неприятен этот факт.

— Они прошли через другой выход, — смутился Кунин. —Извините, я посмотрю за вашим багажом.

Он поспешно отошел от женщины вместе с сопровождающим иносильщиком. Когда он удалился, она повернулась к дочери:

— Вот так всегда. Мой муж был таким же вице-премьером, какэтот Горшман, но меня не проводили через ход для особо важных персон. Я должнатащиться со всей группой, с этими пронырами-журналистами и прочей шантрапой.

— Мама, — укоризненно сказала дочь, оглядываясь по сторонам.

— Что «мама»? — нервно вопросила Зинаида Михайловна. — Яговорю то, что есть. Я всегда знала, что наш тюфяк ни на что не способен. Кудаему до Александра Абрамовича с его связями!

— Идем быстрее, — прошипела дочь, доставая билеты ипаспорта.

Дронго пристроился через несколько человек, чтобы не смущатьэту колоритную парочку. Пройдя паспортный контроль, он спустился по лестнице наплатформу и проследовал к четвертому вагону. Около него уже грузили багажгруппы. Рядом стояли Кунин и Родионов.

— Вот это наш новый пассажир, — показал на Дронго полковникРодионов.

— Добрый день, — протянул ему руку Кунин, внимательно оглядываянезнакомца: высокий, хорошо одетый, чуть насмешливый, умный взгляд. Куниностался доволен новым пассажиром. Он явно не станет диссонансом в их группе.

— Занимайте любое место после двадцатого, — любезнопредложил Кунин, — весь вагон в вашем распоряжении.

— Мы сядем вместе, — торопливо сказал Родионов.

Они прошли в вагон. Впереди, на передних сиденьях, мелькнулаприметная лысина Горшмана. Он о чем-то оживленно беседовал с Беляевым. У окнасидела супруга Горшмана, невысокая женщина лет сорока пяти. Она читала какую-токнигу, не интересуясь тем, что происходит вокруг.

Следом за ними сидел журналист, чья характерная внешностьвыдавала в нем прибалта. Еще в советские времена артистов из Прибалтики обычноприглашали на роль иностранцев, настолько резко выделялись они на фонеостальных граждан некогда единой страны. В них сохранялся своеобразныйевропейский шарм. Сидевший в кресле Янис Кравалис, известный журналист, всегдаработал в России, но так и не перенял внешних манер своих коллег, не изменил они своего журналистского имиджа, был мастером аналитических статей. Одет он былв довольно яркий красный свитер и мягкие вельветовые брюки. Свою курткуКравалис снял, войдя в вагон, и повесил рядом на вешалку.

С правой стороны прохода сидела молодая девушка. Очевидно,это была Алена Новикова. Дронго видел только аккуратное каре ее подстриженныхтемных волос.

Девушка задумчиво смотрела в окно.

Сразу за ней сидел прислонившийся к окну и, очевидно,дремавший Прохор Нелюбов. Бизнесмен обернулся, когда вошли Дронго и Родионов.Затем снова принял прежнюю позу, решив, что вошедшие не стоят его внимания.Дронго обратил внимание на глаза бизнесмена: в них читались решимость иодновременно какая-то растерянность.

С левой стороны сидел книгоиздатель, лысоватый господин,когда-то рыжий, а теперь, похоже, подкрашенный хной. Василий Трифонович Деркачпрославился изданием шпионских романов и триллеров, приносивших баснословнуюприбыль в начале девяностых годов, когда эта переводная продукция хлынуланеуправляемым потоком в Россию. Его темный, несколько мятый костюм создавалвокруг него атмосферу скуки. Оживление в костюм вносили лишь начищенные доблеска бордовые ботинки.

Вошедшие с шумом дамы Анохины разместились недалеко отДеркача. Почти сразу же вслед за ними появился Борисов, который устроилсянедалеко от сидевших в конце вагона Дронго и Родионова. Последним был Кунин.Багажное отделение в этом, как и во многих неспальных вагонах, размещалось вконце вагона, там имелись специальные полочки для багажа. Чемоданов уотъезжающих было так много, что часть пришлось поставить в салоне. Большую итяжелую зеленую сумку носильщик поместил рядом с ее хозяйками — Анохиными.Сопровождавший группу француз пересчитал чемоданы, пожал руку Кунину и пожелалгруппе (по-английски, но с французским акцентом) счастливого пути.

Горшман и Беляев приветливо кивнули ему на прощание. ЗинаидаМихайловна поморщилась, ее раздражал даже вид этого француза. Нелюбов, всетакой же угрюмый, даже не посмотрел в его сторону. Кунин приветливо улыбнулся,журналисты вежливо приняли слова сопровождающего к сведению.

Француз вышел из вагона. Ровно в одиннадцать часов сорок триминуты состав тронулся. Дронго взглянул на часы. Его всегда поражала точностьевропейского расписания. Родионов перехватил его взгляд.

— Европа, — пробормотал он негромко, — нам до них ещедалеко. Мы все еще Азия.

— Не уверен, что в Азии все так плохо, — хмыкнул Дронго. — Вмногомиллионном мегаполисе Токио меня поражали автобусы, которые шли порасписанию с точностью до полминуты. В Азии, учтите, не все так плохо,полковник.

Родионов пригладил непослушный ежик седых волос.

— Может быть, — согласился он. — Этот проклятый кризис выбилнас всех из колеи. Нам казалось, что уже все налажено, что скоро все будетнормально. И вот опять, опять срыв.