Наталья прищурилась:

– Моя хрупкая и беззащитная красота вас не должна вводить взаблуждение, Джонни. Я еще и газетная акула, беспринципный и хваткийрепортер...

– Я это уже понял, – сказал Мазур.

И подумал, что девчонка себе беспардонно льстит. Какая кчерту акула, коли до сих пор так и не пробилась ни в одну из трех самыхреспектабельных газет острова? Подвизается во второразрядной, каких тут сполдюжины, ежедневно ждет удачи, но пока что немногого добилась...

А впрочем, учитывая его жизненный опыт, следоваловоздержаться от скоропалительных заключений. Как показывает практика, поройтакие вот шустрые смазливые девочки прозябают в дешевых газетках отнюдь не попричине нерасторопности, и слово «прозябают», собственно, следует взять вкавычки. Кто ее знает, особенно когда речь идет о бойком месте вродеприютившего их независимого острова...

– Будете сегодня во «Флибустьерской гавани», Джонни?

– Наверное, – сказал Мазур.

– Приходите, я-то точно буду. Обещаете?

– Господи ты боже мой! – сказал Мазур. – И с чегоэто такой девушке вертеться вокруг скучного бродяги вроде меня?

Наталья ослепительно улыбнулась:

– Потому что вы – мой золотой фонд, Джонни. Как, к примеру,лорд Шелтон. Кто вас знает, вас или его, вдруг да раздобудете что-нибудьинтересное? И я, уж будьте уверены, успею первой, окажусь рядом раньше любогоконкурента...

– Вот, значит, как, – сказал Мазур, изобразив на лицекрайнюю удрученность. – А я-то, простая душа, в самонадеянности своейполагал, что тут некая романтическая подоплека...

– Как знать, Джонни, как знать... – она улыбаласьшироко и уверенно, блестя безукоризненными жемчужными зубками, сияя синевойглаз. – Если у вас найдется чем меня заинтересовать, можно будетпоговорить и о романтике. Пока вы не нашли ваш золотой галеон, вы ведь не особои романтичны, верно? А вот если... Всего хорошего. Жду вечером в «Гавани».

Она гибко наклонилась, подхватила сумку с фотокамерой,закинула ее на плечо и, не оглядываясь, направилась к выходу с пирса. Глядя,как покачиваются обтянутые белоснежными шортиками бедра, Мазур наконец-товспомнил о грешных желаниях и мечтательно вздохнул: должна же быть в жизникакая-то романтика?

– Вы еще облизнитесь, – сварливо протянул незаметноподошедший Мозговитый. – Стопроцентно подозрительная особа, так возле ивертится. Сама говорила, что в ней немало русской крови – а это, знаете ли,наталкивает на размышления и логические рассуждения. Какие русские оказывалисьза рубежом, вы не хуже меня знаете. Хорошо еще, если дедушка был врангелевскимпоручиком, а если что похуже?

– По моему глубокому убеждению, – рассеянно отозвалсяМазур, – эта особа слишком молода для того, чтобы служить некогда уВласова.

– Дурачком не прикидывайтесь! Вы прекрасно понимаете, что яимею в виду. Вы как-то легкомысленно подходите... А если она шпионка?

– Ну и что? – пожал плечами Мазур. – Нет, серьезно– ну и что? Хорошо, допускаю, она шпионка. И что прикажете делать? Кирпичами внее кидать с палубы? Кричать: «Изыди, сатана?» Ну, шпионка. Дело, в принципе,житейское...

– Я вас решительно не понимаю, – очень нехорошим голосомсказал Мозговитый.

– Не сомневаюсь, – сказал Мазур серьезно. –Давайте расставим точки, а? Вы, голубь мой, насколько я знаю, черт-те скольколет рисовали засекреченным карандашом засекреченные шестеренки в одном из такихмест, которых вроде бы и не существует вовсе... Что ж, занятие почтенное инужное стране, кто бы спорил. Но, душевно вас прошу, не лезьте в мою область.Не хочу хвастать, но шпионов я в жизни повидал, имею некоторый опыт вобращении. Или вы полагаете, что эта сопля с круглой попкой сможет меня водночасье очаровать и завербовать? Кишка тонка... Видывали мы лилипутов ипокрупнее. Так что занимайтесь своими делами и не учите меня моим.

– Я просто хотел напомнить о бдительности...

– Вот и спасибо, что напомнили, – без улыбки сказалМазур. – А то я что-то о ней, родимой, совершенно забыл...

– Мне тоже так кажется, – идиотски серьезным тономсказал Мозговитый. – Вы болтаетесь по кабакам, просиживаете там чуть ли недо утра. Возможны провокации.

– Возможны, – согласился Мазур. – Как в таком делебез них.

– Хороводитесь с тамошними девками...

– Ага, – сказал Мазур. – И, если уточнить,аккуратно с ними расплачиваюсь по таксе, а то и прибавляю премиальные, чтобыпрослыть щедрым, свойским парнем... Родной мой, позвольте вам напомнить, кто мысейчас. Мы сейчас никак не идеологически выдержанные ребята с советскимпаспортом в кармане и табличкой на груди: «Руссо туристо, облико морале!». Мывсе, в том числе и вы, – беспринципные авантюристы, бродяги без роду безплемени. И мы просто обязаны, согласно взятой на себя роли, торчатьвечерами во «Флибустьерской гавани», пить виски и цеплять тамошних шлюх. Потомучто именно такого поведения, поверьте моему слову, от нас ждут. А вот есливы, родной, будете и впредь обходить кабак десятой дорогой и воротить нос отдевок, то очень быстро по нашему кварталу пойдут разговоры, что вы не иначе какпедераст... Я вас умоляю, не сверкайте так глазами и не пускайте дым из ушей! Яговорю серьезно. Мы на Карибах, знаете ли. Народ тут легкомысленный и горячий.И рассуждает незатейливо: не ходишь к девкам – значит, педераст. Ну, в крайнемслучае, скряга...

Натянуто улыбаясь, Мозговитый сказал:

– Своеобразно вы рассуждаете...

– А это не рассуждения, – сказал Мазур холодно. –Считайте это инструктажем, который проводит человек, гораздо лучше васпонимающий в таких делах. И этому человеку вы, между прочим, обязаныподчиняться, если не забыли.

– Прекрасно помню. Вы меня, чего доброго, еще заставите...

– А что, это мысль, – сказал Мазур. – Подите-ка высегодня по девкам. Деньги я вам выдам. Возьмите хотя бы Линду, я ж видел, каквы позавчера ее взглядом оглаживали...

– Это приказ?

«Надоел ты мне хуже горькой редьки, немочь бледная», –подумал Мазур и сказал непререкаемым тоном:

– Это приказ. Роль нужно играть скрупулезно.

– И вы, я полагаю, не откажетесь потом подтвердить, чтоотдавали мне именно такие приказы?

«По рылу бы, – мечтательно подумал Мазур. – Поушам бы...»

– Да Бога ради, – сказал он.

И с облегчением отвернулся. Троица подчиненных стоялапоодаль, не вмешиваясь, разумеется, в дискуссию, с абсолютно непроницаемымилицами. Не вчера погоны надели, понимали жизнь...

– Пошли, – распорядился Мазур.

Они гуськом спустились на пирс и зашагали мимо неказистыхсуденышек, таща на плечах акваланги и прочие причиндалы, а Крошка Паша вдобавокпер еще и объемистый ящик с тонкой электронной аппаратурой, которую тоже никакне годилось оставлять на ночь на борту, чтобы не стибрил кто-нибудьхозяйственный.