– Ну хорошо, – начал он сговорчиво. – Мой дедушкабыл главарем самой знаменитой в Югославии банды, орудовавшей на большой дорогелет двадцать. Однажды он ограбил греческого посла, следовавшего из Афин, забралу него усыпанный бриллиантами портсигар, который посол вез в подарокюгославскому королю от греческого – три фунта золота и горсть алмазов. Малотого, случилось так, что юная и прекрасная супруга посла – сам-то он был стар иплешив, – оказавшись в разбойничьем лагере, воспылала к дедушке...

– Да ну вас, Джонни! Я серьезно. Вы мне расскажитечто-нибудь настоящее, мне пригодится для книги.

– Ну ничего себе! – сказал Мазур. – А еслився моя биография, ну прямо сплошь, состоит из таких дел, про которые ивспоминать нельзя, потому что срок давности не вышел?

– Не наговаривайте на себя! Ни за что не поверю. Вы,конечно, наверняка что-нибудь наколбасили, но вряд ли вас ищет полиция трехконтинентов... Или хотя бы двух. Или хотя бы одного. У вас, в общем, наредкость добропорядочный вид.

– Это маска, – сказал Мазур. – На самом деле вкаждом порту, где я бываю, обожаю душить молодых очаровательных журналисток исбрасывать трупы за борт... Пойдете со мной на мой кораблик? Вот прямо сейчас. Таму меня в рубке припрятана бутылочка, я вам расскажу кучу настоящих историй, апотом, уж не взыщите... Идете?

– Иду, – решительно сказала Наталья, вновь задев егобедром.

Не замедляя шага, Мазур приобнял ее за талию, и онанисколечко не отпрянула, даже склонила голову к его плечу, и они шли дальше, всторону порта, неотличимые от других парочек, во множестве разгуливавшихповсюду. Подумав, Мазур опустил ладонь с талии чуточку пониже – не то чтобычуточку, а гораздо, – но и это опять-таки не вызвало хотя бы словесногосопротивления. Ну, значит так, подумал Мазур совершенно трезво. Вариантов у насвсего два. Либо она в меня, супермена и красавца, влюбилась по уши с первоговзгляда, либо ей от меня что-то очень нужно – настолько, что на все готова.Сердце чует, увы, что второй вариант не в пример ближе к реальности...

Так они и дошли до пирса – что два голубка, разве только неворковали. Мазур перепрыгнул на палубу, протянул девушке руку, и она прыгнуласледом, чуть взвизгнув. Не теряя времени, он направился в рубку, извлек изукромного местечка и в самом деле имевшуюся там бутылку. Уселся на свернутыйпарус, старательно уложенный позади рубки, похлопал ладонью по грубой тканирядом с собой. Наталья тут же села, приняла у него бутылку с отвинченнымколпачком, старательно сделала глоток, почти не поперхнувшись. «Ах, какие мысвойские, – ядовито подумал Мазур. – Слеза прошибает».

Вокруг, надо признаться, было здорово. Лунная голубоватаядорожка сияла на воде, сверкали звезды, слева, вдали, можно было рассмотреть мельтешениеразноцветных неоновых реклам и вывесок в центре города, а в море, милях вполутора от берега, шел справа налево один из множества прогулочных кораблей –этакая стеклянная игрушка, сверкающая огнями на всех трех палубах.

– «Маракайбо», – сказала Наталья, и в ее голосепрозвучала неподдельная зависть. – Вот где жизнь...

– Сплошные мешки с долларами?

– Ага.

– Ну, у нас с тобой все еще впереди, – сказал Мазур,без всяких церемоний закидывая ей руку на шею. – Молодые, энергичные,кровь кипит...

И, напомнив себе, что им движут лишь исследовательские цели– все для пользы дела, а вы как думали? – опрокинул девушку на жесткуюпарусину, пропитанную морскими солеными запахами, подхватив другой рукой подколенки, устроил совсем удобно и, снова не встретив ни малейшего сопротивления,принялся вольничать руками не особенно хамски, но с бесцеремонностью бывалогобродяги, вмиг спустил бретельки с плеч. Она жарко дышала, закинув голову, покаМазур управлялся с невесомым ситцем, а потом притянула его за шею и включиласьв процесс со всем пылом и немалым опытом. «Р-роман-тика, обделатьсяможно, – подумал Мазур трезвомыслящей частью сознания. – Объяснил бымне кто, как в таких условиях можно сделать компрометирующие фотографии,которые так обожает народец определенного пошиба? Ведь из кожи вывернутьсяпридется, тут попотеешь. На море – ни единого подозрительного плавсредства, а сберега рубка заслоняет... Нет, ничего не получится. Зря старается,стервочка...»

Если отвлечься от задних мыслей, продиктованных профессиональнымопытом и натренированной подозрительностью, вечеринка задалась на славу –девочка оказалась опытная и искусная, виски полная бутылка, вокруг сплошнаяромантика в виде звездного неба, теплого мрака, насыщенного морскими запахами.Глупо было бы утверждать, что Мазур не получил никакого удовольствия –наоборот. Другое дело, что известные обстоятельства, о которых нельзя былозабывать, подпортили картину, но это, в конце концов, не смертельно...

– Мы подружились? – спросила Наталья, классическим образомприльнувшая к его плечу.

– Да вроде бы, – сказал Мазур. – Теперь тебя дажекак-то неудобно душить и выбрасывать в воду...

– Иди ты!

– Ну ладно, считай, что мы подружились. Но вот насчетбиографии – я все же не решаюсь тебе ее выкладывать...

– Все вы одинаковы, – грустно сказала Наталья. –Получили свое – и в кусты...

– Да нет, почему? – энергично возразил Мазур. –Вполне может случиться, что именно в тебе я отыскал девушку своей мечты.Подожди, я тебе еще предложу законный брак, как только отыщу галеон. Надоелоболтаться по свету, пора домом обзаводиться.

– Ведь сочиняешь?

– Как знать, как знать, – сказал Мазур, поглаживая еепривычно и умело. – Главное, мы подружились...

Надолго воцарилось молчание, они лежали, иногда касаясь другдруга. Мазур напряженно ждал продолжения, когда она начнет что-то говорить,наталкивать на какие-то откровения, чего-то как бы небрежно просить. Главноепроизошло – подстелилась. Теперь непременно должна перекинуть мостик к своейглавной задаче...

Но время шло, а Наталья так и не заговорила о деле. «Ничерта не понимаю, – подумал Мазур. – Самое время ей обозначить, чеминтересуется. Не настолько же она глупенькая и наивная, чтобы и в самом делепутаться с рядовым авантюристом вполне бескорыстно? Не похожа ни на глупенькую,ни на наивную...»

Потом на пирсе раздались громкие шаги, судя по звукам,несколько неуверенные, и насквозь знакомый голос завопил по-английски – сбольшим знанием языка, но все же так, что любой знающий человек с ходуопределил бы: английский этому человеку не родной...

– Джонни! Джонни! Ты куда забился, старый бродяга? Выходипоздороваться со старым другом! Мы идем, Джонни, я и виски!

Поймав вопросительный взгляд Натальи, Мазур, нимало нерастерявшись, сказал:

– Прилетел, наконец, старый приятель...

Человек шумно перепрыгнул на палубу «Ла Тортуги», и Наталья,целомудренно пискнув, подхватила платье, в две секунды его набросила,несколькими движениями пригладила волосы – и вот уже выглядела вполнедобропорядочно.