– Но есть отчество: Юрьевич, – не унималась девушка, – отцавашего ребенка звали Юрий?

– Нет. Так звали моего отца, – буркнула Алиса. Да, их можнопонять. Вежливая израильтянка в униформе лезла в ее личную жизнь вовсе не длясобственного удовольствия. И в сумки здесь заглядывают не из любопытства. Ищутвзрывные устройства, оружие. Заботятся о безопасности. Но все-таки противно,когда в тебе, обычном мирном туристе, подозревают террориста либо идиота,который по рассеянности проглядел, как к нему в кошелку сунули бомбу.

Они подошли к автостоянке перед отелем.

– Вы отлично говорите по-английски, мэм. Не скромничайте, –произнес у них за спиной американец.

Алиса не сочла нужным ответить, достала ключи от машины. Ещев Москве, в туристической компании, покупая тур, она оплатила прокат машины. ВЭйлате фирма «Баджет» выдала ей маленький двухдверный «Рено», совершенно новый,нежно-салатового цвета.

– Ну вот, он просто живет в нашем отеле, – сказал Максимка,усаживаясь на переднее сиденье.

Алиса увидела, как американец в черной куртке поднимается поступенькам и перед ним разъезжаются стеклянные двери холла.

– Ты уверен, что хочешь ужинать именно в той грязнойзабегаловке у рынка? – спросила Алиса, выезжая со стоянки. – Может, поедем вкакое-нибудь более приличное место?

– Мама, ты обещала, – Максимка упрямо тряхнул головой, – ктому же мы с тобой здесь разоримся, ужиная в приличных местах. А там навернякадешево.

– Экономный ты мой, – вздохнула Алиса, – ладно, поехали.

– Ну кто-то из нас двоих должен быть экономным, мамочка, –пожал плечами ребенок, – иначе придется тебе играть на скрипочке у паркааттракционов, а мне выламываться в акробатических этюдах, ходить на руках,крутить колесо. Много нам, конечно, не подадут, но проживем как-нибудь.

– Я не умею играть на скрипке, малыш, – засмеялась Алиса, –а ты только второй год занимаешься акробатикой.

– И скоро вообще брошу, если будут задавать столько уроков вшколе. Я не вундеркинд. Вот, придумал! Мы с тобой займемся астрологией. Будемсудьбу предсказывать, как та толстая женщина вчера на рынке. А что, думаешь,она зарабатывает меньше тебя?

– Ну подожди, Максим, мы пока еще не разорились. Мы с тобойвполне состоятельные люди, отдыхаем зимой на море.

– Какой ценой, мамочка! – вздохнул ребенок. – Видимся стобой только утром, вечером ты приходишь с работы, я уже сплю. Даже по выходнымтебя не вижу.

– Эй, ты что разворчался, ребенок?

– Есть хочу. Ты же знаешь, я всегда злой, когда голодный.

Кабачок, который приглянулся Максимке, прятался в глубинерыночной площади. Площадь была пуста. С трудом верилось, что вчера здесь бурлилтесный, яркий, грязный бедуинский рынок, который произвел на Максима огромноевпечатление.

Повозки, лавчонки, расписная глиняная посуда, пышногрудыевосточные красавицы, нарисованные на дешевых коврах, горы поддельных джинсов,футболок, сумок с аляповатыми этикетками известных американских и французскихфирм, гирлянды разноцветных бус.

В матерчатой разрисованной палатке пожилаяпредсказательница-астролог сидела за компьютером и на нескольких языкахглубоким мелодичным басом окликала людей в толпе:

– Мадам, зайдите! Вас ждет большая удача! Не проходите мимо,сэр! Завтра вам улыбнется счастье! Только я знаю, как вам избежатьнеприятностей, фрейлейн!

Эта дама вызвала у Максима целую бурю эмоций. Он дажезахотел зайти к ней в палатку и узнать свое будущее, но тут же его вниманиепереключилось на шарманщика с обезьянкой.

Из большой старинной шарманки звучал знакомый шлягер.Безногий шарманщик цедил колу из мятой жестянки. Обезьянка в крошечныхджинсиках дремала у него на плече. В пустое нутро шарманки был спрятан обыкновенныйкассетный магнитофон. Инвалид ставил кассету, потом для вида крутил ручку.Звучали шальные голоса Майкла Джексона, Мадонны или группы «Спайс-герлз».Обезьянка вздрагивала во сне, приоткрывала воспаленные круглые глазки и опятьзасыпала.

– Может, он ее снотворным подкармливает? – страшным шепотомспросил Максим. – У нас в метро сидят нищие с младенцами, и младенцы всегдаспят. Я слышал, эти гады их кормят снотворным, чтобы не мешали работать…

Кричали грустные грязные верблюды, торговцы трясли бусами иплатками прямо перед носом. Надо было следить за сумкой, за карманами,продираясь сквозь толпу. Они очень скоро устали и проголодались. Алиса нерешилась кормить сына липкими восточными сладостями и сомнительной шурмой. Вглубине, за площадью, Максимка углядел закусочную.

Они подошли к невысокой оградке. Все столики были заняты. Норебенок почему-то непременно хотел поесть именно в этом грязноватом заведении,хотя кафе и ресторанов в курортном городе больше, чем людей. Минут пять онистояли у ограды и ждали, вдруг освободится какой-нибудь столик. Однако никто изпосетителей уходить не собирался.

– Ладно, – махнул рукой ребенок, – но обещай, что завтра мыобязательно здесь поужинаем. Это настоящий ковбойский кабачок, как вамериканском вестерне.

Алиса не заметила ничего особенного, ничего «ковбойского»,кроме замшевой шляпы хозяина. Обычная забегаловка, столики прямо на улице, подматерчатым полосатым навесом. Ободранные лавки, грязная клеенка на столах.Огромные жирные куры крутятся в засаленной жаровне, воняет окурками и кислымпивом.

– Атмосфера, – объяснил Максим, – понимаешь, на набережной,и вообще, везде в этом городе все прилизанное, стерильное, официанты в«бабочках», белые скатерти. А в этом кабачке никто перед тобой не выпендривается,чтобы содрать с тебя лишнюю сотню шекелей. Это заведение не для туристов, а длясвоих, поэтому здесь интересней.

Сейчас над пустой рыночной площадью уныло свистел ветер,хлопал матерчатый тент над закусочной. Казалось, вчерашний рынок просто сдуло,унесло куда-то вместе с палатками, верблюдами, толстой гадалкой, соннойобезьянкой. Остался только грязный кабачок с хозяином в замшевой шляпе инесколькими сомнительными посетителями.

Алиса припарковала машину почти у самого входа. Был заняттолько один столик, за ним сидело человек пять – смуглые, мрачные, крикливыемужчины с длинными сальными волосами, забранными в хвостики, с усами «скобкой»,с массивными перстнями и грязными ногтями. Они пили пиво и что-то бурнообсуждали на иврите, размахивали руками. Стол был завален объедками, окурками,уставлен пивными кружками.

Хозяин, лет шестидесяти, с жидкими седыми космами,свисающими из-под ковбойской шляпы, сидел среди них и с явной неохотойподнялся, увидев новых посетителей, принял заказ и удалился, мрачно кивнув, несказав ни слова.