— Мне бы хотелось заработать немного денег на Рождество, —ответила я. Я заранее придумала такой ответ на тот случай, если она спросит. —И если вы останетесь довольны моей работой (и если мне понравится работать увас, конечно), то, может быть, я останусь работать и дольше.

— Если тебе понравится работать у меня, — повторила Вера,закатив глаза, как будто она услышала самую непроходимую глупость в своейжизни, — как это кому-то могло не понравиться работать на великую Веру Донован?Затем она повторила еще раз.

— Деньги на Рождество. — Вера сделала паузу, внимательноразглядывая меня, а потом еще более саркастично повторила: — Деньги наP-a-a-жди-и-и-ство!

Как она и подозревала, я пришла устраиваться на работупотому, что в моем доме не было и крупинки риса note 2, к тому же моезамужество уже тогда было далеко не безоблачным, и единственное, чего онахотела, так это чтобы я вспыхнула и отвела взгляд. Тогда бы она зналанаверняка. Поэтому я не покраснела и не отвела глаз, хота мне было всего лишьдвадцать два, к тому же Вера попала в самую точку. Никому в мире я непризналась бы, в каком затруднительном положении я находилась, — даже подсамыми ужасными пытками. Объяснение насчет того, что деньги нужны мне наРождество, было достаточным для Веры — неважно, насколько саркастично этозвучало в ее устах. Единственное, в чем я позволила себе признаться, так это втом, что с деньгами в это лето в моем доме было немного туговато. И только годыспустя я смогла признаться в настоящей причине того, почему я предстала передликом разъяренного дракона: мне нужно было найти способ вернуть хоть немногоденег из тех, которые Джо пропивал или проигрывал в покер. В те дни я ещеверила в то, что любовь женщины к мужчине и мужчины к женщине сильнее, чемпристрастие к выпивке или картам, — такая любовь, считала я, обязательноподнимается ввысь, как сливки в кувшине с молоком. Но за последующие десять летя многое поняла. Жизнь — отличный учитель.

— Ладно, — произнесла Вера, — посмотрим, что получится,Долорес Сент-Джордж… но даже если ты и удержишься на месте, то учти: если черезгод я замечу, что ты снова беременна, то больше я тебя в своем доме не увижу.

Дело было в том, что уже тогда я ходила на втором месяце, нои в этом я бы ни за что не призналась. Я хотела получать десять долларов внеделю за свою работу, и я получила их, и, вы уж мне поверьте, я отработалакаждый цент. В то лето работа так и горела в моих руках, и когда приблизилсяДень Труда note 3, Вера предложила мне продолжить работу и после их отъезда вБалтимор — кто-то ведь должен был поддерживать порядок в таком огромном доме, —и я согласилась.

Я работала почти до самого рождения Джо-младшего и сноваприступила к работе, даже не докормив его грудью. Летом я оставляла его с АрленКалем: Вера не потерпела бы плачущего младенца в своем доме — кто угодно,только не она, — но когда они с мужем уезжали, я приводила с собой Джо-младшегои Селену. Девочку уже вполне можно было оставлять и без присмотра. Хотя ей шелтолько третий годик. Селена была вполне самостоятельным ребенком. А вотДжо-младшего я брала с собой на работу каждый день. Он сделал свои первые шагив хозяйской спальне, но, можете мне поверить, Вера даже не догадывалась обэтом.

Она позвонила мне через неделю после родов (сначала я нехотела посылать ей открытку с сообщением о рождении ребенка, но потом решила,что если она подумает, будто я просто набиваюсь на подарок, то это еепроблемы), поздравила меня с рождением сына, а потом сказала то, что казалосьмне настоящей причиной ее звонка, — она оставляет меня на работе. Я думаю, Верехотелось польстить мне, и я действительно была польщена. Это был самый весомыйкомплимент, который только могла отвесить женщина типа Веры Донован, и для менятакая похвала значила намного больше, чем чек на двадцать пять долларов,полученный мною от Веры по почте в декабре того же года. Вера была тяжелымчеловеком, но честным, к тому же она всегда была настоящей хозяйкой в своемдоме. Ее муж большую часть времени проводил в Балтиморе, редко бывая наострове, но даже когда он приезжал сюда, все равно сразу было понятно, кто тутглавнокомандующий. Может быть, в его подчинении и находились сотни две или трипомошников, бегающих перед ним «на цырлах», но на Литл-Толле хозяйкой былаВера, и когда она приказывала ему снять туфли и не тащить грязь на ееослепительно чистый ковер, он подчинялся.

И, как я уже говорила, она все делала по-своему. Всегда и вовсем! Я не знаю, откуда она почерпнула свои привычки, но зато я знаю, что онабыла их рабой. Если что-либо делалось иначе, чем этого хотела Вера, то у нееначинали болеть голова, или желудок, или еще что-нибудь. Вера столько временитратила на проверку сделанной работы, что, как частенько мне казалось, для неебыло бы спокойнее и лучше самой выполнять всю работу по дому.

Котелки и кастрюли нужно было чистить пастой фирмы «Спик эндСпэн» — это было одним из правил. Только «Спик энд Спэн». Не приведи Господь,если она застукает тебя за мытьем посуды другой пастой!

Когда речь шла о глажении белья, то обязательно нужно былопользоваться специальным пульверизатором, разбрызгивая жидкий крахмал на воротничкирубашек и блузок, к тому же предполагалось, что, прежде чем разбрызгатькрахмал, на воротничок будет положен кусочек марли. В кусочке этой чертовоймарли нет никакого смысла, а кому как не мне знать об этом, ведь я перегладилатысяч десять рубашек и блузок в ее доме, но если она войдет в гладилку изастукает тебя за глажением рубашки без этой чертовой марли или, по крайнеймере, если этот кусок дерьма не будет висеть на конце гладильной доски, топомогай вам Бог!

Мусорные бачки, стоявшие в гараже, были еще одним пунктикомВеры. Бачков было шесть. Раз в неделю за отбросами приезжал Сонни Квист, иуправляющий или кто-нибудь из служанок должен был отнести эти бачки обратно вгараж в ту же минуту, в ту же секунду, как только Сонни уезжал. К тому же нельзябыло составить их в гараже как попало, нужно было выстроить их в ряд по двавдоль восточной стены, перевернув крышки вверх дном и прикрыв ими бачки. Есливы забудете сделать все именно так, то вам не миновать грозы.

В доме было три коврика для ног: один — перед параднымвходом, второй — у двери во двор, а третий — около двери черного хода, накоторой вплоть до прошлого года, когда мне настолько осточертел ее вид, что ясняла ее, висела табличка: «ВХОД ДЛЯ ТОРГОВЦЕВ». Раз в неделю я должна былавыносить эти коврики в конец сада и хорошенько выбивать из них пыль веником. Ядействительно должна была заставить всю пыль вылететь из них. И уж тут Верупочти невозможно было провести. Конечно, она не каждый раз наблюдала запроцессом выбивания ковриков, но в большинстве случаев именно так оно и было.Стоя в патио, Вера наблюдала за этим, глядя в бинокль своего мужа. К тому жепосле чистки ковров их нужно было уложить подобающим образом, то есть так,чтобы посетители, к какой бы двери они ни подошли, могли прочитать написанноена них изречение: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ». Положи коврик неправильно, и тебе уженичто не поможет.