Самое ужасное — это то, насколько Вера была подлой в этомотношении. Насколько хитроумной. Она ждала благоприятного случая, а когда удачасопутствовала ей, то тут уж Вера разворачивалась вовсю, к тому же действовалаона очень быстро, так как знала, что я не дам ей слишком много времени. Онасовершала свои проделки целенаправленно, понимаешь, куда я клоню, Энди?Насколько позволяли ее затуманенные мозги, Вера заранее планировала своидействия — именно это камнем лежало у меня на сердце и угнетало мой дух, когдая убирала за ней. Пока я снимала все с кровати; пока я несла обгаженный матраси перепачканные простыни и наволочки в комнату для стирки; пока я скребла пол,стены и подоконники; пока я снимала шторы и вешала новые; пока я сновазастилала ей постель; пока я, сцепив зубы, мыла ее и надевала на нее чистуюночную рубашку и трусы и снова перекладывала ее на кровать (а она не только непомогала мне, но просто повисала на моих руках, хотя я отлично знала, что этобыл один из тех дней, когда она могла помочь мне, если бы захотела); пока ямыла пол и эту ее проклятую коляску — теперь я уже действительно должна быласкрести, так как к тому времени лепешки уже успели присохнуть, — пока я делалавсе это, на сердце у меня лежал камень, а настроение хуже некуда. И это онатоже знала.

Она знала это и была счастлива.

Когда тем вечером я вернулась домой, то приняла анацин-3 отболей в спине, а потом легла в кровать, свернувшись калачиком, несмотря наневыносимую боль, и плакала, плакала, плакала. Казалось, я никогда не смогуостановиться. Никогда — по крайней мере после того старого дела с Джо — я нечувствовала себя такой разбитой и безнадежно несчастной. И такой пугающестарой.

Это вторая причина, почему Вера была сукой — из-за ееподлости.

Что ты сказал, Фрэнк? Делала ли она то же самое еще? Какойже ты наивный. Она сделала то же самое на следующей неделе, и через неделюснова. Потом не было так плохо, как в первый раз, частично потому, что она немогла уже сохранять такие большие дивиденды, а частично потому, что я уже былаготова к этому. Я снова плакала ночью, когда это случилось во второй раз, итогда, лежа в кровати и чувствуя себя несчастной и разбитой, я приняла решение.Я не знала, что случится с ней и кто будет заботиться о ней, но тогда меня неволновал такой вздор. Что касалось меня, то Вера могла страдать до самойсмерти, лежа в своей загаженной постели.

Засыпая, я все еще всхлипывала, потому что мысль отделатьсяот Веры — несмотря на все мои благие порывы — только ухудшила мое настроение,но, проснувшись, я неожиданно почувствовала себя просто отлично. Мне кажется,это правда, что мозг человека не засыпает, даже если нам так и кажется; мозгпродолжает думать, иногда у него это получается даже лучше, если постовой в егоголове не надоедает ему обычной болтовней — что нужно сделать, что приготовитьна завтрак, что посмотреть по телевизору и тому подобной чепухой. Это должнобыть правдой, потому что причиной хорошего настроения, когда я проснуласьутром, было то, что я знала, как Вера провела меня. Единственной причиной,почему я не поняла этого раньше, было то, что я недооценивала ее — да, даже я,которая знала, какой хитрой могла быть Вера время от времени. А как только японяла ее трюк, то уже знала, что делать.

Мне было очень тяжело от мысли, что придется доверить однойиз девушек пылесосить абиссинский ковер. Причина была в шуме пылесоса. Вот чтоя поняла, когда проснулась тем утром. Я уже говорила вам, что слух у нее былотличный; именно шум, производимый пылесосом, подсказывал Вере, действительноли я пылесосю ковер или стою на верхней ступеньке, на стартовой отметке. Еслипылесос просто включить, то звук будет такой: «зуууууу». Но когда ты пылесосишьковер, то слышно два звука, и они плещутся, как волны. «ВХУУП» — когда толкаешьшланг вперед. И «зууп» — когда оттягиваешь шланг назад, готовясь к новомудвижению. «ВХУУП — зууп, ВХУУП — зууп, ВХУУП — зууп».

Эй, вы, оба, хватит вам кусать губы — лучше посмотрите нато, как улыбается Нэнси. По вашим лицам сразу можно понять, что вы никогда недержали пылесоса в руках. Если тебе действительно это кажется таким забавным,Энди, попробуй сам. И ты услышишь этот звук, однако представляю, как Марияупадет замертво, застав тебя за чисткой ковра в гостиной.

Тем утром я поняла, что она не только прислушивается, когдазаработает пылесос, потому что толку от этого мало. Она ждет, когда же пылесосзагудит так, как он и должен гудеть во время работы. И она не начинаетразыгрывать свои грязные шуточки, пока не услышит тот специфическийволнообразный звук:

«ВХУУП — зууп».

Я просто заразилась этой мыслью, но не могла сразу жеопробовать ее, потому что именно тогда она опять стала чувствовать себя хуже инекоторое время справляла нужду прямо в судно. И я уже начала бояться, чтотеперь ей уже не выбраться из душевного разлада. Я знаю, насколько смешно этозвучит, потому что управляться с Верой было намного проще и легче, когда онанаходилась в сдвинутом состоянии ума, но когда человек загорается подобнойидеей, то он хочет обязательно проверить ее. И вы знаете, я чувствовала нечто кэтой суке, кроме простого желания проучить ее. После сорока лет, проведенныхвместе, было бы странно, если бы я ничего не чувствовала. Однажды она связаламне плед — это было задолго до того, как ей стало значительно хуже, но плед досих пор лежит на моей кровати, и он отлично согревает в холодные февральскиеночи, когда снаружи вовсю разыгрывается непогода.

Через месяц или полтора после того, как я проснулась с этойновой мыслью, Вера начала постепенно приходить в себя. Она смотрела «Джеопарди»note 4 по маленькому телевизору, стоявшему в ее спальне, и бушевала, еслиигроки не знали, кто был президентом во время испано-американской войны или ктоиграл Мелани в «Унесенных ветром». Она начала молоть старый вздор насчет того,что дети могут приехать погостить к ней перед Днем Труда. И, конечно, Веранастаивала на том, чтобы я посадила ее на стул, откуда ей будет удобнеенаблюдать за тем, как я развешиваю простыни, и убеждаться, что я пользуюсьшестью прищепками, а не четырьмя.

Затем наступил четверг, когда в полдень я вытянула из-поднее судно, такое же сухое, как обглоданная кость, и такое же пустое, как обещанияпродавца машин. Не могу пересказать, как я обрадовалась, увидев этот пустойгоршок. «Вот тут-то мы и начнем, старая лиса, — подумала я. — Теперь-то мыпосмотрим». Я спустилась вниз и позвала Сюзи Пролкс в гостиную.

— Я хочу, чтобы ты сегодня пылесосила здесь, Сюзи, — сказалая ей.

— Хорошо, миссис Клейборн, — ответила она. Именно так обедевушки звали меня, Энди, — да и большинство местных жителей тоже зовут менятак. Я никогда не настаивала на этом, но так уж получилось. Похоже, они думают,что я была замужем за парнем по фамилии Клейборн… или, может быть, я простохочу верить, что большинство из них не помнят Джо, хотя многие помнят егослишком хорошо. Лично мне все равно, так или иначе; мне кажется, у меня естьправо верить в то, во что я хочу верить. В конце концов, я была замужем заублюдком.