Пожалуй… пожалуй, это мысль.

За псевдодеревянной дверкой послышался звук плюхи, потомбыла некоторая пауза, а после нее трубный рев:

– Ма-ама! Ма-ама!

И еще голос, несколько встревоженный:

– А я сколько раз тебе говорил – не лезь! Сколько раз яговорил?! А ты все лезешь и лезешь!

Растрепанная девочка в фиолетовой юбочке и спущенныхколготках вылетела из «детской», как шикарно называлась в этой семье боковаякомнатушка, и пролетела мимо Хохлова с Лавровским.

– Ма-ама! Владик дерется! Он меня ударил!

– А я сколько раз тебе говорил, чтобы ты к нему не лезла!

– А я и не лезла!

– За что же тогда он тебя ударил?

– Я поиграть хочу, а он мне не дае-е-ет!..

– Владик! – закричала из кухни Света. – Владик, пойди сюданемедленно!

– Ну чего, чего надо? Сказал, не дам, значит, не дам! Ивообще, это мой компьютер!

– Владик, вы должны играть вместе!

– А зачем тогда мне компьютер купили?! Зачем, а? Чтобы онаиграла?! Это мой комп, и я на нем играю, когда хочу, а ей не дам!

– Я его выброшу, этот ваш комп! – загремел Лавровский иподнялся с дивана. Хохлов потер лицо. – Это что за война на ночь глядя?! Всемнемедленно спать!

– Да что я, малолетка, что ли, чтобы спать в девять?! Вотона пусть и ложится, а я не буду!

– Дети, вы должны играть вместе.

– Я не хочу с ни-им игра-ать! Он дерется-а-а!

– А что ты лезешь?! Что она лезет, пап?!

– Здравствуйте, дети! – громко сказал Хохлов, которомунадоел концерт. – Я пришел к вам в гости.

Девочка моментально повернулась к ним спиной, а Владикбуркнул:

– Здрасти.

– Клара! – строго сказала Света. – Немедленно поздоровайся сдядей Митей, как следует.

– Не хочу.

– Клара!

– Свет, отстань от нее, – попросил Хохлов. Ему было всеравно, поздоровалась с ним Клара или нет.

…угораздило же Кузю свататься к Родионовне! На семнадцатомгоду знакомства! Впрочем, Родионовна еще молодая, младше их всех лет на пять,ну, может, на четыре. Вот теперь они поженятся, и будет еще одна счастливаяпара, вроде Лавровских. Кузя станет тянуть лямку, а она его пилить за то, чтоплохо тянет или тянет не в ту сторону.

Впрочем, не будет Кузя ничего тянуть. Он привык жить так,как ему нравится, и Катька-зараза когда-то сказала, что развелась с ним непотому, что он не может быть хорошим отцом и мужем, а потому, что он не хочет,а это слишком обидно.

Если Кузя станет обижать Арину Родину, он, Хохлов,собственноручно набьет ему физиономию.

И что от этого изменится? Ничего не изменится, ровнымсчетом!.. И это тоже очень обидно.

– Чай готов! – провозгласила Света. – Митя, тебе черный илизеленый?

Хохлов хотел есть и, следовательно, не хотел ни черного, низеленого чаю, но делать было нечего, и он сказал, что хочет черного. На теснойкухоньке было не уместиться, да еще вместе с гостем, а накрыто было именно там,и некоторое время все «переезжали» в большую комнату, двигали стол, освобождалиего от газет, телефонных счетов и случайных бумажек, под которыми вдругобнаружился журнал «Женская прелесть». Хохлов, знавший по опыту, что чай дадутеще не скоро, углубился в «Прелесть» и вычитал там, что звезда экрана ЕленаПрошкина каждое утро купается в своим личном бассейне, гуляет босиком по своемуличному саду, даже когда он засыпан снегом, ест только французскую говядину,которую специально для нее выращивают в Нормандии и присылают специальнымсамолетом почти парную, и запивает ее только итальянским вином, котороеспециально для звезды доставляют из Италии тоже специальным самолетом, чтобывино не взбалтывалось и не выпадало в осадок.

– Ишь ты!.. – удивился Хохлов.

Ему казалось, что в здравом уме и твердой памяти никакневозможно проделывать такие штуки, какие проделывала Елена Прошкина, а потомуон был уверен, что все написанное – вранье от первого до последнего слова.

Просто в Отечестве в наше время стало модно быть «звездой позападному образцу». Что там у нас дано в образце? Ну, вот это самое вино изБургундии, виски из Шотландии, личный бассейн, личный самолет, личный замок наберегу Луары или, ладно уж, в Монако. Какой-нибудь смутный и трудноформулируемый порок, например, страсть к шубам из меха шимпанзе или разведениеплотоядных цветов. Экзотическое увлечение, что-то вроде прыжков с парашютом илиполетов на параплане, но непременно с горы Монблан. Ну, еще повенчаться вправославной церкви Иерусалима или принять католичество, и тогда уж в собореСвятого Петра в Риме. Так, что там еще? Ну, подружиться с Пьером Карденом,разумеется, чтоб «как Майя Плисецкая». Можно еще с этими двумя… как же их… сДольчей и Габбаной и заказывать у них наряды, такие, чтобы на спинебриллиантами была выложена надпись русскими буквами «Герман + Роза», в томслучае если «звезду» зовут Розой или Германом. Ну, и еще парк раритетныхавтомобилей, пара эскизов Ван Гога на даче, а между Ван Гогами фотография самойзвезды в вечернем туалете с Джорджем Бушем под ручку.

«Шестисотые», Рублевка и добротные английские костюмы давноустарели, что вы, ей-богу!..

А может, ну его, этот чай? Позвонить Родионовне, да и ехатьпрямо к ней, авось приютит, не выгонит! Да, а если там… Кузя? Ну, на правахжениха?! Тогда придется к Галчонку возвращаться, да и наплевать, все лучше, чемздесь! О чем он думал, когда поехал к Лавровскому?!

– Клара, давай сахар, Владик, а ты подай дяде Мите чашку.Де-ети! Прекратите!

– Мам, она на меня плюнула!

– Вот сколько раз я просила его не покупать детям компьютер!– в сердцах сказала Света. – Сколько раз! Нет, он все-таки купил и приволок, итеперь из-за этого у нас сплошные ссоры и драки!

– За детьми смотреть надо!

– Вот и смотрел бы! Чего ж не смотришь?!

– Свет, я на работу хожу!

– И я хожу! Все люди ходят на работу, и что в этом такого?!Мить, ну вот ты подумай! Сколько он денег угрохал на компьютер, почти штуку!Приволок, и теперь они по очереди сидят и стреляют. Ну, ничегошеньки больше неделают, и ничегошеньки их не интересует! Дала книжку прочитать, так Владик еебросил! Дала другую, так он и ту бросил!

– Поздно сейчас давать, – философски заметил Хохлов. – Надобыло давать, когда они еще читать не умели, авось потихонечку и привыкли бы! Асейчас зачем она им, книжка-то? По башке друг друга лупить, а больше и незачем!