Зашибись, буду ожидать. Как ожидать-то? Ладно хоть оружия у ментов нет, даже дубинок. Неподготовленными явились. Но пятнадцать минут, надо сказать, совсем немало. Сейчас наряд приедет и нас сомнут. А у нас стволы. У меня нет, а у парней — да.

Если найдут, проблем не оберёшься. Ребят я, конечно, в таком случае вытащу, тут говорить не о чем… если сам сейчас за понюшку почти что табака не присяду.

Наташка забегает в офис, и моих парней становится четверо. Четыре на четыре. Они работают, как заграждение на концерте. А я, стало быть, рок-звезда, к которой пробиваются фанаты. Только почему-то мои фанаты выглядят разгневано и сердито. Петь надо будет лучше в другой раз.

— Вы, считай, все сели уже! — горланит сержант, пытаясь схватить Алика за руки.

Но Алик парень не промах и просто так заловить его нереально. Он выкручивается, как змей, выскальзывает из когтей нападающих гарпий и позиции не сдаёт. Активно чинит препятствия правосудию. А, вернее, настоящему произволу.

Раздаётся резкий вой сирены. Вот они, голубчики, прибыли. Подъезжает жёлтый «воронок» и из него выскакивают ещё четверо джигитов. Эти уже с дубинками, получили спецсредства, собаки.

— Отставить! — кричу я в окно. — Разойтись!

Мои парни рассыпаются в разные стороны, а менты окружают машину, облепляют её, как зомбаки, учуявшие запах человечьей плоти. Один начинает ковырять замок. Медвежатник хренов.

Я чуть прижимаю газ, и машина дёргается вперёд, толкая парочку, стоящую спереди. Один из них с перепугу дубасит кулаком по капоту. Скотина! Ну что за скотина! Теперь останется вмятина… Твою дивизию, и не одна! Я яростно жму на клаксон, и мент вздрагивает от неожиданности. Сигнал у нас будь здоров, как стадо мамонтов.

Врубаю заднюю и дёргаюсь назад. Оттуда летят маты и удары. Прости, ласточка. Этот хер справа, всё тыкается отмычкой, всю дверь уже исцарапал, козья морда. Я снова дёргаюсь назад, а потом вперёд и опять назад. Жму на клаксон.

Менты облепляют машину, как пираньи кусок мяса. Только откусывать им пока не удаётся. И не удастся. Да! Постов приезжает раньше, чем обещал. Вот не думал, что когда-нибудь буду чувствовать к нему благодарность. Ясно, что он делает это не из любви ко мне, а потому что я очень важный для государства объект.

Нас обступают люди в чёрном, окружают кольцом. Появляется Кири-Кири, собственной персоной. Красные корочки, серьёзные лица, проникновенные взгляды. Чисто опричники, поймавшие врагов народа.

Открываю дверь и выхожу. Постов делает знак, и к нему подскакивает здоровый шкаф с полиэтиленовым пакетом.

— Вещдоки сюда, — со скучным лицом командует Кири-Кири. — Быстрее, давай. Фамилия.

Сержант неохотно опускает в пакет свои наркотические трофеи.

— Игнатюк, — нехотя отвечает он.

— Кроме твоих пальчиков, я там найду ещё что-нибудь интересное?

Молчит, отворачивается, делает рожу, как у Крамарова.

— Ясно всё с вами, архаровцы. Теперь вам всем придётся очень сильно постараться, чтобы с позором не вылететь из органов. Суханов, все имена и должности запиши, составь список. Будем к наградам представлять. И опроси по-быстрому заодно уж.

Он замечает меня и отводит в сторону.

— Рассказывай, с чего такой цирк разыгрался вокруг твоей персоны. Не просто же так? Есть мысли?

— Не просто так, — соглашаюсь я, — хотя дело, на мой взгляд, выеденного яйца не стоит. Скорее всего, тут вот что…

Быстро объясняю, что к чему.

— Надо тебя под замок опять посадить, я думаю, — буравит он меня взглядом. Подкину шефу такую мыслишку, пожалуй. А то ещё кого-нибудь изобьёшь или вообще, живота лишишь. Ты прям разбойник, Брагин. Лихой человечище, а?

Ага, пират из будущего. Интересно, сколько нас таких пиратов? Может объявление в газете дать? Всех гостей из будущего приглашаю… на Канатчикову дачу. Представляю сколько заявилось бы скитальцев во времени, а по совместительству ещё и пациентов этого воспетого Высоцким заведения…

— Так мне работать надо, — усмехаюсь я. — Некогда под замками сидеть.

— Работать, — качает он головой. — Работай, раз надо. Завтра в десять часов прибудешь на площадь Дзержинского.

Не нравится мне что-то тон, которым спаситель мой со мной разговаривает.

— Утром никак, а то меня уволят из ЦК.

— Найдёшь, чем заняться, с твоими-то способностями.

Так, Кири-Кири, ты слишком-то не зарывайся.

— Это вряд ли, — пожимаю я плечами. — Тут дело всей жизни.

— Короче, Брагин, завтра в десять, — заявляет он ровно, безо всяких эмоций. — Пропуск будет готов. И не вздумай опоздать.

Очень хочется лбом дать ему по носу. Расквасить его, услышать хлюпанье и как-то расцветить его постную рожу. Тогда, в следующий раз будет более уважительным, возможно. Возможно. Что-то я слишком кровожадный в последнее время. Давно на тренировке не был, надо сходить, напряжение сбросить.

— Кирилл Кириллович, вы будете по этому инциденту что-то предпринимать?

— Доложу шефу, а он пусть сам решение принимает. Менты народ скользкий.

— Понятно. Думаю, не стоит пожар раздувать.

Он мерит меня взглядом с головы до ног и, ничего не ответив, поворачивается спиной.

— Так, закончили? — восклицает он. — Уходим. Нечего толпу создавать и нездоровый интерес подпитывать.

Менты понуро бредут к «уазикам», а чекисты бодро рассаживаются по чёрным «волгам». Налицо кастовое неравенство. Дождавшись, когда они уедут, я иду за Наташкой. Шагаю с Виктором и с её гвардейцами. И вдруг… опа-опа-опаньки. Какая неожиданная встреча.

Стоит, щурится, улыбается даже. Глаза-пуговки. Щерится, сучонок. Лемур хренов.

— Смотрю седины всё больше с каждым разом, Пётр Николаевич, — киваю я.

— А я смотрю, ты прямо через три ступеньки по лестнице прёшь в самое небо, — мелко кивает Поварёнок. — С Постовым, как с равным общаешься. Он этого не любит, кстати. Смотри, ужалит при удобном случае. Тот ещё скорпионище, между прочим.

— Кто бы говорил, — усмехаюсь я. — Кто бы говорил. Вы-то, я так понимаю, решили заделаться режиссёром сельского клуба?

— Почему, сразу сельского? — хихикает он. — Постановочка-то неплохая вышла. И если бы не Постов, ты бы сейчас сидел за решёткой. Второй раз за день. Хо-хо. Куковал бы там. Или даже кукарекал… Ой, прости-прости, не подумав ляпнул…

Я улыбаюсь. Живучая ты гнида. Придётся всё-таки тебя раздавить. Только машине правосудия я тебя больше не доверю, слишком уж ты скользкий типчик. Сам придавлю. Чтобы даже следов не осталось.

— Но и так ведь тоже неплохо получилось, правда? — продолжает разглагольствовать Кухарь. —