Дождь перешел в муссон, и Броэм наклонился, чтобы вместе со мной посмотреть на фото.

– Это парень, с которым мама сейчас изменяет отцу, – сказал он. – Их было несколько.

Вот дерьмо.

– О, боже. Мне жаль.

– Не нужно, мне не нужно сочувствие. Это так, к слову. – Он сунул телефон в карман. – И не надо винить ее. Это как ситуация «что было раньше: курица или яйцо». Отец дерьмово к ней относится, она пьет, чтобы справиться с этим, а выпивка делает ее ужасной, они бесятся, она ему изменяет и даже не пытается скрывать это, он все узнает и бесится еще сильнее. Так происходит уже много лет.

– Это ужасно.

Его лицо не выражало никаких эмоций.

– Я привык к этому. Именно это и происходило, когда я тебя пригласил. Он пришел к маме, и отец вернулся домой. Он так делает иногда, чтобы спалить ее на чем-то.

– Она даже не пытается скрывать это?

– Нет. – Сейчас Броэм хотя бы улыбнулся. Но улыбка оставалась холодной и безрадостной. В его глазах не было блеска. – Может, она хочет, чтобы он сломался и подал на развод. Может, хочет заставить его ревновать и относиться к ней лучше. Кто, черт возьми, вообще знает?

«Коуч Прис Пламбер, скорее всего», – раздался голос в моей голове, но я решила не поднимать эту тему. Казалось, Броэм не ждал ответа.

– И, – продолжил он, – они уже почти начали свои разборки, поэтому я проводил тебя так быстро, как только смог.

Господи. Я была такой идиоткой. Как я могла купиться на такое слабое оправдание? Я думала, что его излишняя жестокость соответствовала образу, который я для него создала, поэтому не подвергала это сомнению, как должна была бы. К тому же я зациклилась на том, что Броэм критикует мои навыки, поэтому все остальные причины вылетели в трубу.

Ха. Была вероятность, что у меня проблемы с принятием критики.

Мне стало стыдно за свое поведение в тот день.

– Почему ты не сказал, что именно из-за этого выставил меня?

– Потому что это позор. К тому же я думал, это довольно-таки очевидно.

Тушé.

– Хорошо. Но я бы не стала тебя осуждать. Просто чтобы ты знал. У моих родителей был очень грязный развод. Я понимаю, какой это отстой.

– Да?

– Да. Расставание было очень тяжелым. Сейчас они довольно неплохо ладят, но до развода почти два года ругались ночами. А после спорили из-за меня и Эйнсли. Если они не злились из-за того, что один хотел, чтобы мы присутствовали на мероприятии, а другой не хотел меняться выходными, – то злились, поскольку один планировал отдать нас на выходные, чтобы заняться своими делами, а другой не хотел брать нас. Как будто каждый сначала понимал, чего хочет другой, а потом отказывался идти навстречу. И мы с Эйнсли всегда были козырями. Как единственные карты, которые остались у мамы и папы, чтобы причинить друг другу боль, и они, черт возьми, не стеснялись использовать эти карты, понимаешь?

Лицо Броэма стало серьезным.

– Это жесть.

– Да, именно. Но это было много лет назад. А сейчас все довольно неплохо.

– Я рад. – Он задумчиво замолчал. – Иногда я хочу, чтобы они развелись, но не знаю, станет ли лучше. И больше всего меня радует, что я уезжаю в колледж в следующем году.

– Знаешь, куда поедешь?

Он кивнул.

– Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.

О, не так уж и далеко. Я думала, он скажет, что уезжает в Австралию. Или, по крайней мере, на Восточное побережье. Для того, кто хочет сбежать от своих родителей, он уезжал не слишком далеко.

– Здорово.

– В каком-то смысле я должен благодарить за это родителей, – продолжил Броэм. – Помимо того, что они меня обеспечивают. В детстве я много занимался плаваньем, что часто служило поводом ненадолго уйти из дома, а сейчас это нечто большее. И мне нравится предсказуемость плавания. Ты вкладываешь усилия и получаешь результат. Если тренируешься, то становишься лучше. И потом я вступил в школьную команду, когда был помладше, и понял, что у меня неплохо получается. К тому же, приятно чувствовать себя нужным.

Я поняла. После того как увидела, как его мама смотрит на него, я прекрасно понимала желание Броэма отлично выступать на соревнованиях и впечатлять тренера и товарищей по команде.

В конце концов каждый хочет почувствовать себя нужным.

Наступила пауза, и Броэм, извинившись, отошел в туалет. Я думала, что ему не совсем комфортно быть таким уязвимым, но это не я втянула его в разговор.

Я вытащила телефон, чтобы проверить сообщения, когда официантка принесла нам кофе. Меня уже ждало сообщение от Брук.

Что-то очень похожее на чувство вины забарабанило у меня в животе. В то же время я не могла не заметить, насколько внимательнее она вдруг стала ко мне. Она бы не написала мне так скоро после встречи, когда была с Рей.

Может, Брук писала мне тогда, когда пыталась не писать сообщения Рей.

Брук печатает.

Брук печатает.

Брук печатает.

Держа руки в карманах, Броэм вернулся к столу. Я быстро написала ответ.

Как только Броэм сел, я положила телефон экраном вниз.

– Итак… – сказала я, подыскивая предмет для обсуждения. И тут очевидная тема пришла мне в голову. После Диснейленда я не слышала ничего об этом. – Как там ситуация с Вайноной?

Броэм насыпал немного сахара в кофе и размешал его.

– Мы почти не общались с тех пор. Она лайкнула одну из моих фоток недавно. Больше нечего сказать.

– Тебя это устраивает?

– Не то чтобы у меня был выбор. Но да, я в порядке. Как обстоят дела с Брук?

Ха. Ха. Это был вопрос года.

– Ну, мы… нормально. Вчера вечером она и Рей расстались.

– Вот дерьмо. Что случилось?

Я не думала, что Броэм окажется лучшим собеседником на эту тему, но в каком-то смысле он им являлся. Он обладал большей информацией обо всей ситуации, чем кто-либо, кроме Эйнсли.