Воспоминания не отступают, и я, промучившись всю ночь, решилась расспросить единственного человека во всей Рубии, которому всецело доверяю. Это Грейс.

Грейс реагирует очень странно. Поджимает губы и демонстративно отводит взгляд.

– Не хочешь говорить? Или нет, погоди… Тебе нельзя мне об этом говорить?

Грейс кивнула.

– Но ты можешь мне рассказать. Тайна, помнишь?

Грейс очень нравится наша тайна, но на этот раз она отрицательно мотает головой.

– Почему? Думаешь, это меня не касается? Речь же о моей сестре!

Грейс колеблется. Однажды пересилив себя и заговорив, она стала более откровенной. Она даже про Босуорта мне поведала! Но сейчас я затронула слишком деликатную тему.

– Ну, давай! Я же рассказала тебе про Питера.

Глубоко вздохнув, Грейс объясняет:

– Каждый год делают изображение нашей Королевы на память. Если мрамор черный, в городе большой праздник. Люди восклицают: «Да здравствует Королева!» Белый мрамор – это другое. Подвенечное платье Королевы белое, облака на небе белые, и мертвые голуби, которые унесут душу нашей Матери в новое Утро, тоже будут белые.

– Ты к чему клонишь?

– Белый мрамор значит, что это последняя статуя. Жизнь Королевы на исходе.

– Но… – Голос срывается, хотя сама я не дрожу. – Но Вики еще молода!

– Королевы всегда умирают молодыми, – печально отвечает Грейс. – Что тут сказать, миледи? Какие слова? Мне очень жаль.

– Ты должна была рассказать мне, – спокойно произношу я, смотря в тарелку с супом.

Мне хотелось поговорить с Вики с глазу на глаз. Только она, я и правда. Правда разрушит разделяющую нас стену лжи, и мы станем, как прежде, близки – хоть на краткий срок, который нам отпущен. Да, сейчас мы не одни, с нами обедает Кассиан, но я больше не могу молчать!

– Почему ты скрывала, что больна? – допытываюсь я.

Вики замирает, не донеся ложку до приоткрытого рта. Медленно опустив ложку, она бросает странный взгляд на Кассиана. На лице сестры написано смирение, будто она проиграла бой.

– От кого ты узнала? – осведомляется Кассиан. Голос ровный и острый, как скальпель, заточенный к операции на открытом сердце.

Погрузившись в пучину отчаяния, я совсем позабыла, что нельзя выдавать Грейс!

Звяк! Кассиан резко опустил вилку на тарелку.

– Майлин, кто тебе рассказал?

– Так это правда?

Всхлипнув, Вики уронила ложку в суп – капли брызнули на стол и на платье!

– Я не хотела, чтобы ты знала! Собиралась спокойно объяснить все, когда придет время!

– Майлин! – Снова Кассиан! Под взглядом его серых глаз кровь в моих жилах бурлит. – Кто тебе рассказал?

– Один человек, – выдавливаю я из себя. – Вчера, в театре. Он мне сказал.

Хочешь лгать, держись ближе к правде. Слышала такое в одном сериале.

– Вы ушли, и тут он появился в ложе.

– Проскользнув мимо стражи, – не спрашивает, а утверждает Кассиан. Он мне не верит. – Кто это был?

– Понятия не имею. Я его не знаю, мы прежде не встречались. По одежде приняла за слугу.

Отвечаю Кассиану, но смотрю только на Вики. Почему оправдываюсь я? Скрытничала-то она!

– Вики, он выпил твое вино. Помнишь, ты еще удивилась, что бокал пуст?

Кассиан пронзает меня взглядом, словно на допросе.

– Ты не упоминала об этом.

– Она просто растерялась! – вступилась за меня Вики. – Как все нехорошо вышло, я хотела иначе…

– Но ты ей не рассказала, это было твоим решением, – парировал ее муж.

И я еще сомневалась, уж не любят ли они друг друга?! Надменность на лице Кассиана говорит сама за себя.

– По-твоему не вышло, – продолжает Кассиан. – Теперь потрудись объяснить сестре, что с ней будет дальше!

– Со мной… Что, простите?!

Взглядом умоляю сестру наконец-то пояснить мне, что вообще творится, но она поджимает губы, пытаясь сдержать слезы.

Вместо нее ответил Кассиан:

– Наша Королева при смерти. Следующая Королева – ты, избранная Лиаскай. У нас есть несколько недель, чтобы научить тебя всему. А потом ты станешь…

– Настоящей дрянью! – перебиваю его я.

Кассиан на мой выпад только улыбается, мол, ему лучше знать.

– Поживем – увидим, Майлин. Поживем – увидим.

В голове белый шум. Это все сон. Я сплю и вижу кошмар!

Я так распсиховалась, что Кассиану пришлось позвать королевских воинов, и те уволокли меня в мою спальню, а сестра – Королева! – беспомощно за всем наблюдала. Она пыталась уговаривать Кассиана, но тот проигнорировал ее так же, как проигнорировал меня. Пропустил мимо ушей и все то, что я вопила, пока не сорвала голос:

– Я здесь что, узница?!

М-да, отсутствие ответа – тоже ответ.

В спальне я совсем одна. Все окна и двери заперты, даже ванная закрыта! Понемногу начинаю понимать, что все это значит. Моя спальня превратилась в роскошную золотую клетку, сбежать отсюда невозможно, а Вики… Вики считает, что должна умереть. Нет, это неправда! Я даже мысли о таком не допускаю! Отчаяние сжимает сердце стальными тисками: вот потеряю надежду – и они сомкнутся окончательно! И что есть сил я цепляюсь за призрачную веру в лучшее.

Вечером пожилая, одетая в серое горничная принесла ужин, сопроводила меня в ванную и снова удалилась. Уже несколько часов мучаюсь вопросом: где же Грейс? Но о ней не спрашиваю, боюсь ее выдать.

Наступила ночь, и за окнами сгустилась тьма, которая словно пытается просочиться в комнату и забрать меня с собой. И тут мою тюрьму посетила Вики.

– Мне жаль, – тихо шепчет она.

Больше всего на свете хочу наорать на нее, высказать все, что думаю! Но с губ срываются совсем другие, ничтожные и горькие слова:

– Почему ты заболела? Что это за недуг? Можно его вылечить?

Мы сидим рядышком на кровати, Вики ласково гладит меня по руке. В памяти вспыхивает картинка: Вики и я, запах солнца, песка и шоколада. Я потеряла какую-то игрушку и громко реву, а сестра меня утешает.

– Это не болезнь, – объясняет Вики. – Это Лиаскай. Она сияет во мне. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько светлой, сильной и вечной! Но мое тело слишком хрупкое, чтобы выдержать этот свет, эту силу, эту вечность. Такова судьба всех Королев уже много-много лет. Мы храним в себе частичку Лиаскай – частичку ее красоты и силы. И затем сгораем в ее лучах.

На языке вертятся комментарии, один язвительнее другого.

Звучит потрясно! – Как же здорово, что я здесь! – А какой обычно срок годности у местных королев? – Уж лучше сгореть, чем угаснуть! [3]