– Приветствую тебя, князь…

Владимир оглянулся, приветственно помахал рукой:

– Давай заходи. Звенько, пусть Сувор сварит еще кавы.

Огромный воин одарил Гамаила хмурым взором, нехотя вышел,плотно прикрыв дверь. Слышно было, как он взревел, отдавая распоряжения.Донесся топот ног.

Гамаил медленно приближался к столу, лихорадочно вырабатываяновую линию поведения. Похоже, князь принял здесь не от презрения к нему,иудею, а от пренебрежения правилами. Здесь его рабочая комната, и прием здесьможно рассматривать как доверие…

Приободрившись, он поклонился еще:

– Славный князь новгородский, я прислан к тебе от нашейобщины…

– Ага, добро, – ответил князь рассеянно. –Слушай, от Ловати до Березайки сколько верст?

Гамаил взглянул на карту. Грубо сделанная, очертания нанесенынебрежно, но можно понять, что там изображено. Всмотрелся, сказал неуверенно:

– Судя по этой карте, верст семьдесят… Но на самом делетам не меньше ста. Да и вот здесь не пустое место, а река выдает петлю…

Он осторожненько указал длинным ногтем. Князь всмотрелся,кивнул хмуро:

– Верно. А что делать, когда я сам рисовал!.. Каждыйзнает только свое село, купцы знают только дороги, а уже на шаг в сторону – дляних неведомые земли со Змеями Горынычами, великанами… А я князь, мне нужновидеть все княжество целиком!

Вошел сильно прихрамывающий старик. Поставил на край столадве чашки с парующим кофе. Что-то буркнул неодобрительное, удалился. Князьрассеянно указал гостю, чтобы взял чашку, спросил, не оборачиваясь:

– Ну и о чем просят ваши купцы?

– Ни о чем, – ответил Гамаил.

Князь от неожиданности чуть не подпрыгнул, даже каву слегкаплеснул на пол. Обернулся, смотрел подозрительно:

– Как это? Все чего-то просят.

– У нас все есть, – сказал Гамаил скромно. –При твоем княжении торговля расцвела, на дорогах мир и покой. Мы построилиновые склады в городе, у нас теперь свой причал, а наши корабли ходят в самыедальние страны. Но мы услышали, что твой брат собирает войска…

Он видел, как потемнело лицо молодого князя. Но тот совладалс собой, только голос стал глуше:

– Да, это так.

– И что ты собираешься делать?

Владимир ощетинился:

– А какое ваше собачье дело?

Гамаил сперва поклонился, отхлебнул горячей кавы, сновапоклонился:

– Нам бы не хотелось здесь войны… Это большие убыткидля торговли. Но если ты соберешься нанять войско и выступить навстречу, то мымогли бы одолжить тебе денег…

Он умолк на полуслове. Владимир насторожился. Впервые емукто-то предлагал помощь. Понятно, они прежде всего о собственной шкуре пекутся,но и ему такое выгодно.

– Сколько? – спросил он в упор.

Гамаил печально опустил глаза:

– Времена сейчас трудные, ибо мы как раз вложилибольшие деньги в товары… К тому же сильная буря разметала и потопила большойфлот с товарами из Севильи… Но мы собрали бы достаточно, чтобы ты мог снарядитьдесять тысяч воинов. Или же нанять пять тысяч варягов. Ты очень способныйполководец, мы за тобой наблюдаем, тебе этого будет достаточно для победы!

Владимир заставил себя подавить вспыхнувшую радость, скривилгубы в злой усмешке:

– Да? Или достаточно, чтобы два огромных войска посеклиодно другое насмерть? А вам осталось только подобрать наших детей и продать врабство в южные страны?

Гамаил раскинул руки в обиженном жесте:

– Княже!.. Разве мы больше продаем русских детей иженщин, чем продаете вы сами?

– То мы, – проворчал Владимир, – а то вы. Мысвоих продаем! Да и не свои они, а вятичи, тиверцы, а то и вовсе уличи!.. Онинаших тут же в колодки и на багдадские базары. Ладно, оставим это. На какихусловиях дадите?

Гамаил протестующе выставил ладони:

– Никаких условий!.. Ты волен делать с этими деньгамичто захочешь. А нам их вернешь… с небольшим процентом. Киев город богатый, тыдаже не заметишь уплаты долга.

Владимир смотрел пристально:

– А ежели я не смогу одолеть Ярополка?

– Ты одолеешь, князь.

– А вдруг?

Гамаил печально улыбнулся:

– Ну что ж… Будем считать еще одной бурей, разметавшейнаши корабли.

– Но у вас этих кораблей немало, верно?

– Княже, горький опыт моего народа научил многому.Например, не перевозить все ни на одном корабле, ни на одном осле. Какими бынадежными они ни казались.

Владимир кивнул:

– Понятно. У вас должны быть ослы и помимо меня. Арасходы и потери включаете в стоимость нового товара? Я наверняка заодно оплачуи потерю Хазарского каганата, и пленение иудеев в Самарии, и даже разрушениехрама Соломона…

Гамаил скромно улыбнулся, показывая, что понимает грубоватуюшутку варварского князя:

– Пожалуй, разрушение храма можно в счет не включать…Если ты, княже, готов к разговору с нашими старейшинами, то я покорно прошуназначить встречу. Я только посланец!

Владимир сказал сдержанно, по-прежнему изо всех сил скрываярадость:

– А чего тянуть кота за хвост? Завтра после обеда.Сумеют собраться?

– На все твоя воля, – поклонился Гамаил. И понял,что можно ответить такой же откровенной шуткой-насмешкой над стремлениемединоверцев к наживе. – Если пахнет хоть медной монеткой, мои люди этуночь не лягут спать, а завтра по твоему слову взберутся на любую гору!

Он ушел, провожаемый Звенько. Владимир подумал все с той жещенячьей радостью, что здесь пахнет уже не медной монеткой. Киев – городбогатый. Похоже, солнце всходит и над его воротами!

Небо было черным как сажа, а звезды собрались в рои, какогненные пчелы. Никогда их столько не слеталось вместе, никогда не были такимияркими. Воздух был теплый, как молоко в печи, такой же тяжелый и густой.Неслышно пролетел крупный кожан, только звезды на миг гасли по его тайнойдороге.

– Звезды – к удаче, – сказал он, стискиваязубы. – Все к удаче! Нет, даже к успеху.

Старый волхв в его детстве учил, что у каждого человека естьпутеводная звездочка, которая его ведет по жизни. Когда человек умирает, то извездочка падает, гаснет. Но есть люди, над которыми небо не властно. Эти людисами двигают звездами!

Тогда он поклялся, что будет именно таким человеком. И вотсейчас, похоже, чуть-чуть сдвинул свою звездочку. Приход раввина – это успех, ане удача. Сказали, что присматривались. А князь – не холоп, весь на виду.Раскусили, как он раскусил Тавра. Поняли его потому, что они всем народом вовсех странах и племенах все еще челядинцы, каким он был в Киеве. Потому хитрые,скрытные, себе на уме, потому что тоже хотят выжить, как хотел и выжил он.