Он почти добрался до угла, там уже легче будет спускаться,хватаясь за торцы, когда из окна раздался яростный крик в несколько глоток.Зазвенело железо. Слышались мощные разящие удары, Звенько многому научился усвоего юного князя. В какой-то миг его прижали спиной к окну, Владимир увиделширокую спину, всю в буграх мышц, уже без остатков рубахи, Звенько отбивался отневидимых противников, затем оттолкнулся и оттеснил врагов, все так же наносябыстрые и разящие насмерть удары.

– Пусть Перун примет тебя, – пробормотал Владимир,в душе было горько. – И в его небесной дружине будешь не последнимвитязем…

Он чувствовал боль, ибо Звенько сейчас погибает, спасаякнязя, давая уйти от погони. Погибает единственный человек, преданный лично емубез остатка. Погибает тот, кто вверил себя и жизнь ему, князю. Жизнь, которуюон, Владимир, не уберег, а напротив – бросил в пасть погоне, чтобы всего лишьзадержать ненадолго!

Он спрыгнул на землю. Крики и свет факелов остались за угломтерема. Невдалеке двое незнакомых дружинников, обнажив мечи, стерегли черныйвыход. Оба вытянули шеи, ловили шум схватки. Кони их стояли рядом, поводья былинаброшены на кол.

В это время наверху раздался страшный крик. Владимир узналголос Звенька, сердце сжалось. Это был предсмертный крик боли и ярости. Кричалмолодой и сильный, который не верил в свою смерть, но уже видел ее.

Дружинники заинтересованно вытянули шеи. Владимир увидел поих лицам, что последнего изрубленного защитника князя готовятся выбросить изокна, переваливают грузное тело через подоконник, подталкивают, кричат сами…

Он вылетел из-за угла как зверь, почти не помня себя отярости и горя, страшный и озверевший, с пеной у рта. В этот миг он в самом делебыл берсерком, и воины в ужасе попятились.

Один упал с рассеченной головой, другой успел закрытьсящитом и умер с половинкой щита в руке и разрубленной головой. Владимир сдернулповодья, вспрыгнул на ближайшего коня, ухватил повод второго, сильно ударилпятками под бока.

Когда он несся через двор, вдогонку раздались вопли каксверху, так и со всех сторон: «Держи!», «Имай!», «Руби, живым не брать!», но онстрашно взвизгнул по-печенежьи: тонко и пронзительно, отчего мурашки бегут покоже, а душа леденеет, помчался к распахнутым воротам.

Трое пытались выбежать навстречу, но в последний мигшарахнулись в стороны. Он вырвался на все еще темную и сонную улицу, помчалсяво весь опор, пригибаясь от стрел. Рядом скакал второй конь, привычный к долгойскачке, настоящий дружинный конь. Вот так, одвуконь, можно скакать долго.Скакать, на ходу пересаживаясь с одного на другого.

Но куда?

Море грозно обрушивало на берег тяжелые серые волны. Голыескалы, блестящие как тюленьи спины, холодно блестели под низким свинцовымнебом. Владимир продрог, едва держался на ногах. Только что в бурю пересекВаряжское море, ледяные волны захлестывали драккар, поднимали так высоко, чтомачта распарывала тучи, а потом бросала в пучины, и Владимир видел в пропастимежду серыми волнами острые камни на дне.

Сейчас он, оставив корабль, карабкался по крутой тропкемежду скалами. Пронизывающий ветер обледенил одежду, а все члены застыли,отказывались повиноваться. Когда он наконец увидел маленькое селение, неосталось сил на горькую улыбку. Это и есть крупнейший город, откуда вылетаютсвирепые викинги? Понятно, почему с такой легкостью захватывают на юге богатыегорода и даже целые страны. В этих голых и холодных скалах только и остается,что умереть от голода и холода. Прокормиться здесь и малому числу трудно, вот ивыплескиваются отсюда все новые отряды. Все равно голодная смерть, так не лучшели умереть с оружием в руках?

Цепляясь за камни, он потащился вверх, отыскивая едвазаметную тропинку. Сердце снова сжалось в тоске, как было при захвате еготерема дружиной Ярополка, как сжималось на море в разгар бури. Как-то приметконунг?

Страшны викинги! У народов Запада есть особая молитва отсамой грозной беды: «Боже, спаси нас от норманнов!» Ее каждодневно с мольбойпроизносят по всему побережью Британии, Франции, Испании, Италии, по всей-всейЗападной Европе и даже в далеком Царьграде.

Крохотные отряды яростных викингов вдрызг разбиваютвдесятеро более крупные ополчения местных жителей, врываются в города и нещаднограбят, убивая всех, кто попадается на пути.

Привычные к морю, бороздят по всем направлениям, а неплавают трусливо в виду берегов, как мореплаватели других стран. Они совершаютмалые походы на десятках боевых кораблей, а в большие уходят на сотнях. Богатыеприморские области как ни сопротивляются, но викинги всякий раз легко разбиваютих отряды, собирают золото, драгоценности, накладывают тяжелую дань.

А вот в глубь Русской земли, Владимир это перепроверил уразных волхвов, попасть не могли. От моря далеко, а чтобы добраться до Киева,нужно долго плыть вверх по реке против течения. Но если от стрел и копий сберега еще можно как-то защититься, то как перетащить ладьи посуху из однойреки в другую? Тут-то пешая рать славян, что вдоль берега проследит путьнорманнов, возьмет в кольцо, порубит героев, пока они, как быки, еще в широкихлямках… А союзные им берендеи или торки, а ныне печенеги, помогут коннымиотрядами!

Любому киевскому князю достаточно поставить на волокахкрепкую заставу, чтобы преградить варягам путь хоть в свои земли, хоть черезних дальше на юг.

Потому путь «из варяг в греки» совсем не тот, что «из грек вваряги». Если сладкоязыкие ромеи поднимаются по Днепру беспрепятственно, дальшеперетаскивают волоком до Ловати – местные помогают за плату, – из Ловатипопадают в Ильмень, а оттуда по Волхову через Ладожское озеро и по Неве уже вморе Варяжское, то варяги вынуждены огибать земли славян с незапамятных времен.Из Варяжского моря идут вокруг всей Европы в Средиземное море к Риму иваряжским владениям в Сицилии и Неаполе, дальше на восток по тому же морю к Царьграду,а затем и в Черное, более привычное как Русское море. Вот такой длинный круг.

Сто лет тому варягам впервые удалось взять с русичей дань.Огромное войско, кровавые затяжные бои, и вот чудь и словене предпочлиоткупиться, а потом весь и меря… Но чудь живет на открытом для морских набеговберегу, словене на большой реке, оттуда рукой подать до моря, весь и меря какраз на пути варягов, когда те вынуждены огибать владения Руси с северо-запада…

А еще через два года, в следующий поход варягов, по словамстариков, словене «изгнаша варяги за море и не даша им дани…».

Новгород уже много лет уплачивает варягам дань-откуп, чтобыизбежать опустошительных набегов. Правда, еще большую дань ежегодно выплачиваетКонстантинополь Киеву, чтобы избежать разрушительных походов славянских, а нынерусских войск на империю и сам Царьград.

Закрепиться варягам удалось в Британии, Франции, Италии, ноне на Руси. Там охотно нанимают их отряды, щедро платят, но в мирное время недержат. Более того, изгоняют. Аскольд, этот прямой потомок древнейшихсколотских царей – если волхвы не брешут, – нанимал варягов для похода наЦарьград, князь Игорь посылал за море за варягами… Правда, киевские князьянанимали для боя или охраны своих границ и диких печенегов, но для честного землепашцавсе едино – грабитель-варяг или грабитель-печенег.