чувствовал, что благосклонность Властителя Человечества уже на исходе.

В серо-бурой взвеси на дне траншеи, сквозь запотевшие стекла маски, Агнец увидел перед собой какое-то движение. Сдвинув кобуру поудобней, сержант пополз вперёд, и столкнулся нос к носу с Шанти, волочащим за собой короб рации. Радист что-то прокричал в лицо Агнцу, но грохот разорвавшегося совсем рядом снаряда съел фразу.

— Чё?! — Агнец повернулся и упёрся ухом почти в лицо Шанти.

— Правый фланг просит подкреплений!

— А мы-то тут при чем?!

Агнец прочёл непонимание в воспалённых глазах радиста. С раздраженным рычанием сержант снял противогаз, и горло снова ободрал едкий дым. Он притянул Шанти к себе и заорал тому в ухо:

— Мы тут при чем?!

— Им больше никто не отвечает!

Агнец выругался. До этого момента он не задумывался, как шли дела на других участках. Выходило, что паршиво. На долю секунды сержанта взяла гордость за Свободный Отряд, — наёмники подкреплений не просили. Потом в голову пришла назойливая мысль — бежать, пока правый фланг не лопнул, пока они не угодили в окружение.

— А про левый фланг вестей нет?!

— Нет!

Артобстрел смолк.

— Вот здорово, — Агнец снова натянул противогаз и поднялся. — Справа жопа, слева тишина.

Из тумана опять раздался боевой клич Унии:

— За Императора!

— Non terrae plus ultra! — рявкнул Агнец в белесую пелену и несколько раз выстрелил из винтовки вслепую, чтоб добавить веса словам.

— Так что ответить правому флангу, сержант?

— Ответь, пусть в жопу идут, — Агнец готов был поклясться, что уже видит силуэты врагов, и взял на прицел ближайший. — Потом радируй капитану, что нам пиздец. Вдруг он не знает.

8

Небольшой отряд рейтар наугад двигался в тумане уже почти полчаса, когда впереди показались силуэты тройки всадников. Маргаретти похолодел: на мгновение ему показалось, что это кирасиры Унии навроде того офицера, поверженного Апенгеймом — уж слишком здоровенные скакуны. Однако, он не был уверен, что это не шутки его измученного сознания. На всякий случай Антонио вытащил револьвер и взвёл курок.

— Тьяден, это… — Маргаретти понял, что говорит шёпотом и слегка повысил голос. — Тьяден, это Уния!

— Чё? Да брось, — Тьяден презрительно ухмыльнулся. — Тут до ставки уже рукой подать.

— Посмотри, какие они огромные!

— Ну и что? У нас что ль славных лошадей нет? — Тьяден пренебрежительно махнул рукой и выехал вперед на полкорпуса. — Эй, мужики! Как далеко отсюда штаб? Мы вышли из боя и слегка заплутали.

— До штаба километра три. Мы тоже туда едем, — ответил ближайший всадник. — А почему вы вообще…

Огромный конь говорившего приблизился достаточно, чтобы Маргаретти разглядел кирасира Унии на клыкастом коне. Тот тоже наконец увидел своего собеседника и осёкся на полуслове.

Немая пауза.

— Уния!

— Лига!

Кирасир рванул из ножен палаш. Маргаретти выстрелил из револьвера, но пуля с визгом отрикошетила от кирасы. Вторая угодила в шею коню, но живучая тварь лишь вскрикнула.

Загрохотали выстрелы, взметнулись клинки. Не имея шпаги, Маргаретти не стал лезть в свалку, а наоборот развернул Сахарка в сторону. Кирасиры держались достойно, и их тяжелые палаши собирали свою жатву. Однако, их было лишь трое против двух десятков кавалеристов Лиги.

Один из кирасиров, исколотый шпагами, истерзанный крупнокалиберными пулями, зарубил рейтара прямо перед собой и, ударив своего монструозного скакуна шпорами, попытался вырваться из боя. Не вышло. Не хватило сил. Проскакав метров двадцать, кирасир не удержался и вывалился из седла.

Скакун, израненный не меньше хозяина, против всех ожиданий развернулся и бросился на Маргаретти. Получил три пули и упал. Ноги животного заскребли в агонии по земле, оставляя глубокие борозды.

Кирасир был всё ещё жив. Он медленно полз дальше, оставляя на влажной траве кровавый след. Только сейчас Маргаретти сообразил, что выглядит раненый как важная шишка: украшенные гравировкой доспехи, шлем с позолоченным гребнем, золотые шпоры. Левая рука офицера — а Маргаретти заключил, что это кто-то из высоких штабных чинов Унии — была небрежно перемотана окровавленными бинтами. Видать, был ранен еще до стычки.

Антонио подъехал поближе, спешился, подошел к кирасиру. Тот уже почти не шевелился. Маргаретти увидел, как из колотой раны на шее офицера толчками выливается кровь. Смертельная рана, если ничего не предпринять. Антонио присел перед умирающим, наклонился, стянул с него глухой шлем. Кирасир поднял наполненный болью взгляд на рейтара. Тёмно-карие глаза, большой прямой нос, витые усы и клин бороды. Маргаретти это лицо показалось знакомым. Неужели?

— Ты кто такой? — спросил Антонио.

— Я был генералом Вьюгой, — ответил умирающий.

У ног Маргаретти лежал сам Густаво ди Адольфо. Величайший полководец Стирии, ведущий Священную Унию к победе. Не раздумывая, Маргаретти приставил к виску генерала Вьюги револьвер и спустил курок.

Шум схватки позади стих. Не дожидаясь, пока его хватятся, Маргаретти сорвал с Густаво золотые шпоры, бросил их в седельную сумку и запрыгнул на изможденного Сахарка. Конь выглядел смертельно усталым, но Маргаретти ударил его пятками, посылая вперед.

— Давай, Сахарок, последний рывок! Не подведи меня, малыш!

Очевидно, что ставка фон Валлена в другой стороне. Где точно — можно только гадать, но теперь известно хотя бы примерное направление. Маргаретти твердо решил, что первым доставит маршалу весть, что Густаво ди Адольфо убит. Пал в бою от руки рядового второго кавалерийского полка Антонио Маргаретти — героя Люцена, переломившего ход всей войны.

9

Винтовка в очередной раз издала звучный "клак". Агнец в очередной раз помянул матушку мрази, собравшей этот оружейный мусор. Несколько минут назад, а может часов, а может и дней — сержант уже потерялся во времени — его старая добрая штурмовая винтовка, с которой Агнец воевал еще в звёздах Грендль, приказала долго жить из-за сместившейся от перегрева ствольной коробки. Он не глядя подобрал ублюдочное творение стирийских оружейников с ближайшего трупа и с тех пор не единожды пожалел. Калибр оказался такой, что впору бешеных гроксов валить, а не людей. От веса патронной сумки мертвеца уже начинала болеть поясница, а правое плечо превратилось в одну сплошную гематому. К тому же — и это главный недостаток, напрямую приближающий Агнца к глупой и кровавой смерти — выброс гильз работал из рук вон плохо, через раз приводя к осечке. Агнец перехватил оружие за ствол и, орудуя как дубиной, размозжил череп солдату Унии, бегущему на него со шпагой. Снова замахнулся и с яростным воплем метнул винтовку