— Нам пора, — повторила Галина и взяла меня заруку. — Пойдем, пока малышка спит.

— Пойдем, — прошептала я, глотая слезы, и наватных ногах направилась к выходу.

Мы осторожно вышли» на лестничную площадку иприслушались. В подъезде было тихо, а это значило, что мы могли приступать косуществлению своего плана. Галина постаралась меня взбодрить и как-топо-отечески прошептала:

— Ты смелая, умная и отчаянная женщина. Ты вседелаешь правильно. А я помогу, обязана помочь и тебе, и твоему ребенку.

Эти слова придали мне сил. К счастью,лестница, ведущая на чердак, была не очень крутой, но, забравшись на самыйверх, мы все же вынуждены были немного постоять и перевести дыхание.

— Динуля, умница, спит, — дружелюбно сказалаГалина и переложила корзину в другую руку.

— Может, я понесу? Ты устала.

— А чего там уставать? Она весит-то три снебольшим килограмма. Вот когда она начнет расти, тогда намаешься.

— Просто я с ней теперь так долго не увижусь…

— Тоже мне долго! Каких-то две недели.

Мы двинулись дальше. На чердаке была целаякуча хлама, поэтому приходилось идти крайне осторожно. Моему возмущению не былопредела.

— Боже мой! Казалось бы, американский дом, асколько же тут всякой дряни. А все кричат — цивилизация, цивилизация…

— У них тут такие свалки, что тебе и неснилось. Есть целью кварталы для нищих и бомжей. Грязи по колено, а дышать таквообще нечем.

— И что, никто не убирает?

— Никто. В эти кварталы вообще редко ктоходит.

— А ты там была?

— Да, пришлось однажды. Пренеприятное зрелище,я тебе скажу.

— И что ты там делала?

— Да так, искала одну прооперированнуюдамочку.

— Что еще за дамочка?

— Такая же, как я. Она раньше была мужчиной, астала женщиной. Мне нужно было с ней поговорить. Посмотреть результат операции,выяснить ее психологическое состояние.

— Зачем?

— Затем, что мы с ней очень похожи. Вернее, унее такая же судьба, как у меня. Мне ее адрес в клинике дали.

— Послушай, если ока позволила себе сделатьоперацию… — Я буквально прервала свою мысль и широко открыла глаза. Затемпомолчала несколько секунд и растерянно пожала плечами. — Значит, у нее должныбыть деньги.

— Она из состоятельной семьи.

— Тогда, какого черта она делала в кварталедля нищих?

— Она ушла туда жить.

— Жить?!

— Да. Понимаешь, она сделала операцию,перенесла много боли и мук, а затем поняла, что сотворила ошибку.

— Ошибку?!

— Ну да. Она просто ошиблась.

— Ничего себе ошибочка! Она не понимала, чтоделает?

Она все понимала. Тут сошлось очень многоразличных факторов. Виновато ее окружение, виноваты специалисты, которыеразрешили сделать операцию. Понимаешь, до смены пола этот парень воспитывался вбогемной актерской среде, где гомосексуализм и транссексуализм нормальны и дажесчитаются признаком особой одаренности. Видимо, в его природе все же былизаложены чисто мужские гены, но то окружение, в котором он находился,подтолкнуло его к этому ошибочному решению. Психологи недостаточно хорошо с нимразобрались и дали свой вердикт — разрешили операцию. Они способствовали этойошибке, ему нужно было не хирургическое вмешательство, а хороший психолог.Когда его прооперировали и он стал девушкой, он осознал, что то, на что онрешился, заблуждение.

— Так может, ему или ей обратнопрооперироваться?

— Это такая ломка организма, хуже чем унаркомана! Она не выдержит. Вот и ушла в квартал нищих. Соорудила себе нехитрыйдомик из картонных коробок и поселилась там.

— А как же ее богатые родители?

— Они считают ее пропавшей без вести. Объявилирозыск. Только они и сами не знают, кого теперь искать — сына или дочь. А найтиее просто невозможно. В эти убогие кварталы почти не заходит полиция. Живущиетам люди не имеют ни паспортов, ни каких-нибудь других документов.

— Так она теперь будет там до конца жизни? Онаже сбомжуется вконец.

Не знаю. Но мне показалось, что ее всеустраивает. Понимаешь, чтобы решиться на такую операцию, нужно иметь огромнуюсилу роли, а она стала какой-то безвольной. Очень много пьет. Слишком много. Якогда в первый раз ее нашла и увидела ее домик, чуть было не упала.

— Я бы эти операции вообще запретила. Еслиматушка-природа сделала тебя мужиком, будь мужиком до конца жизни. А уж если тыродился женщиной, будь ею и не забивай себе голову проблемами подобного рода.

— Хорошо говорить! Я очень рада, что судьба ненаградила тебя такими проблемами. Но в жизни бывает и по-другому.

Дойдя до конца чердака, мы остановились ипосмотрели друг на друга в упор. При всем желании я не могла скрыть всенарастающего волнения.

— Сейчас нам нужно разделиться, — приказнымтоном отчеканила Галина. — Не забывай, что машина стоит во всем у другогоподъезда, братков вряд ли заинтересует, кто выходит из этого. Иди уверенно и неоглядывайся назад. Пройдешь один квартал и жди меня у мебельного магазина.

— А ты?

— Я пойду следом за тобой. Вернее, минут черезпять.

— А может, ты пойдешь первой?

— Нет. Я Должна быть уверена, что с тобой всев порядке. В конце концов меня вообще никто не знает.

— Странно все же, что, не зная тебя, знаюттвою квартиру.

— Я же сказала, что не могу найти этомуобъяснения. Давай иди и будь умницей. У тебя все получится.

Я слегка приподняла марлечку и посмотрела наспящую малышку. Она мирно посапывала и даже не представляла, через какиетрудности предстоит нам с ней пройти.

— Ну хватит. Не нужно трогать ребенка, пока онспит. Если проснется, захочет есть, что мы тогда будем делать? Главное, чтобыДинуля не закричала в тот момент, когда я буду выходить из подъезда. Иначебеда. Я думаю, что кричащая корзинка привлечет внимание не только братков, но ислучайных прохожих. Поэтому давай-ка двигай вперед!

Я цеплялась за любой повод отодвинуть минутурасставания.