Неожиданно появилась до боли знакомаяиномарка. Из машины вышел Лев и помахал мне рукой.

— Привет! — громко прокричал он.

— Привет, — едва смогла выговорить я.

— А я тебя везде ищу!!

— Зачем?

—"Как это зачем? Хотел тебе подаритьроскошный букет и пожелать удачного вылета. Видишь, погода наладилась, солнышковышло. Значит, самолеты будут летать, ничто им не помешает.

Лев полез в машину, достал букет цветов,размахнулся, что было сил, и закинул букет на балкон. Я наклонилась и осторожноего подняла. Красивая, блестящая упаковка и странное соединение несовместимыхцветов — розы, тюльпаны, мимозы и полевые цветы.

— Красивые?! — выкрикнул Лев, не переставаяулыбаться.

— Красивые, — буркнула я. — С чего такоевнимание к моей персоне?!

— Чтобы у тебя остались хорошие воспоминанияоб Америке!

Я смотрела на сияющее лицо Льва и не моглапонять, чему он так радуется. В его поведении было что-то странное. Этонастораживало. Объявили вылет на Москву.

— Твой вылет объявили, слышала?!

— Слышала. Сейчас пойду.

— Удачного тебе полета!!! Флаг в руки ибарабанные палочки на шею!!!

— Придурок! — крикнула я. — Придурок! Ничего,тебя еще Бог накажет. По тебе давным-давно тюрьма плачет!

Лев заржал, словно лошадь, залился алойкраской от смеха.

— Идиот! — вновь крикнула я.

— У меня для тебя еще один сюрприз! — смеялсяон, открывая заднюю дверь машины. То, что я увидела, повергло в шок. Из машинывышла… стукачка, которую Галина с Диной похоронили в лесу, и посмотрела на меняпристальным взглядом. Схватившись за перила, я уставилась на нее, словно напривидение. Выглядела она намного хуже, чем раньше.

Землистый цвет лица, черные круги вокруг глаз.

— Ты?! — с трудом выдавила я. Глядя настукачку глазами, полными ужаса, я, как утопающий, хватала воздух ртом. —Откуда ты взялась? Ты же покойница! Тебе же нужно лежать в могиле!

— Сама лэжи в свой могила, — глухо проговориластукачка. Она как-то неестественно помахала мне рукой, наклонилась к машине идостала плетеную корзину, из которой доносился громкий детский крик. Стукачказлорадно рассмеялась.

Меня затрясло так, что я едва устояла наногах.

— Закрой рот, мертвая американская дура! —пробормотала я, словно в бреду.

Я не хотела верить, что в корзине лежит моямаленькая беззащитная дочь… Мое, подаренное Богом, чудо… Мое настоящее и моебудущее. Может, это просто похожая корзина, а в ней чужой ребенок… По-другомупросто не может быть… ведь на свете существует настоящая дружба и настоящаяженская солидарность. — Но один из братков, которого я раньше видела со Львом,вытолкнул из машины Галину. Она стояла ни жива ни мертва и боялась посмотреть вмою сторону.

— Галина, а ты сука!!! Господи, какая же тысука!!! — закричала я так, что чуть было не оглохла сама от собственного жепронзительного крика.

Она подняла голову, и наши взглядывстретилась.

— Сука!!! Ах ты сука!!! Неужели ты меняпродала?! Неужели продала?! Хитрая продажная тварь! Как же ты могла?! Как утебя хватило совести?!

Я разрыдалась. Мне не верилось, что все этопроисходит на самом деле. Братки, Галина и мертвая стукачка, держащая корзину смоей дочерью… Словно это не реальность, а какое-то ужасное наваждение, котороескоро исчезнет, обязательно исчезнет, потому что у меня еще осталась немногоздравого рассудка.

— Динка, Динка!!! — кричала я и билась вистерике. — Динка!!!!

Неожиданно все стоявшие под балконом быстросели в машину и выехали со стоянки. Я дико закричала и прыгнула вниз. Второйэтаж оказался не таким уж высоким, и я ничего себе не повредила, разве чтослегка вывихнула левую ногу.

Я не чувствовала боли… Только страшнуюпустоту… Черную, отталкивающую, пугающую пустоту. Я сидела на асфальте,прижимала к груди подаренный мне букет и не переставала выкрикивать имя моейдочери. Тут же появились полицейский, врач и два работника аэропорта. Онипомогли мне подняться, взволнованно говорили о чем-то, но я ведь не знаюанглийского.

Я пыталась им объяснить, что со мнойприключилось несчастье, что у меня украли ребенка, что преступников необходимонайти и привлечь к уголовной ответственности, но меня никто не понимал, да и неслушал… Никто. Ни полицейский, ни врач. Работник аэропорта рассматривал мойбилет и жестикулировал так, что даже без знания языка было нетрудно догадаться,что рейс на Москву вылетает с минуты на минуту. Но зачем мне лететь домой? Домаменя никто не ждет. Единственный человечек, который нуждается в моей помощи,здесь, его жизнь висит на волоске и может оборваться в любую минуту.

Появился еще один полицейский. Меня потащили кавтобусу, довезли до самолета, но я сопротивлялась, как только могла, требовалароссийского посла и посылала всех к чертовой матери. Ничего не помогло. Менябуквально закинули в самолет. Дверь быстро закрылась. Я громко рыдала,буквально прильнув к окну в надежде увидеть исчезнувшую машину. Пассажирынедоуменно посматривали в мою сторону, некоторые что-то раздраженно говорили. Язаплакала и, раскачиваясь из стороны в сторону, чуть слышно запела:

Дремлет папа на диване,

Дремлет мама у стола,

Дремлют наволочки в ванне,

Дина тоже спать легла.

Как только самолет взлетел, ко мне подошластюардесса и на чисто русском языке предложила успокоительное. Я наотрезотказалась, тогда она строгим голосом заметила, что я мешаю пассажирам и к нейуже обращаются с жалобами. Я громко рассмеялась и предложила высадить меня,вернуть туда, откуда меня взяли. Я лететь никуда не собиралась, меня затащили всамолет буквально силой. Стюардесса все же заставила меня выпить какую-тотаблетку, пригрозив тем, что если я буду себя вести подобным образом, то поприлете меня сразу увезут в отделение милиции. Мол, нарушение порядка всамолете — дело серьезное и строго наказуемое, поэтому во избежаниенедоразумений будет лучше всего замолчать и не лишать других пассажировкомфорта.