— Тихой сапой, — сквозь зубы процедилаСофья. — И здесь отличилась! У меня переговоры уже год идут… С узбеками.Тянут, проклятые, Митю за титю! А эта уже и Германию окучила!

— Мерзавка! — добавила Минна.

— Авантюристка! — добавила Tea. — На ходуподметки рв…

До сих пор молчавшая Дашка самым бесцеремонным образомперебила мастерицу иронического детектива:

— Вы, как я посмотрю, горячо любили покойную.

— А это кто? — спросила Минна.

— Вот именно, кто это? — спросила Tea.

— Это журналисточка. — Как и подобает бывшемуработнику прокуратуры, Софья обладала самой полной информацией о гостях. —Приехала освещать съемки.

В подтексте явно слышалось “Черт тебя принес”, но известие о“журналисточке” заставило женщин присмиреть. Да еще диктофон за обедом!Диктофон, бесстрастно зафиксировавший литературную склоку, где все стороны неособенно стеснялись в выражениях. Да что там “не стеснялись”! Они готовы былиживьем друг друга сожрать.

Вместо десерта.

Теперь диктофонная пленка могла вылезти писательницам боком.Если, конечно, она попадет в руки следствия. А Дашкина внешность — внешностьстервы и закоренелой провокаторши — не оставляла никаких сомнений: пленочка докомпетентных органов доковыляет и к тому же будет снабжена соответствующимикомментариями. И финальное Аглаино “Ловко мы вас разыграли!”, выданное ужепосле отключения диктофона, не спасет троицу от обстоятельного разговора приналичии стольких свидетелей.

И психологического давления со стороны следователей.

И, возможно, камеры предварительного заключения.

Все эти простые мысли галопом проскакали по лицам СС, ТТ иММ. Но выводы, которые они сделали, оказались различными.

— Вас, кажется, зовут Дашенька? — Голос Минны, котораяеще минуту назад Дашку в упор не видела, был полон ничем не разведеннойглюкозы.

— Дашенька, — хихикнула Дарья и даже подобралаживот в предвкушении экстремальных писательских ходов.

— Видите ли… То, что вы услышали сегодня заобедом, — это, так сказать, наши маленькие литературные игры. Что-то вродеспарринга. Как в боксе. Не стоит придавать нашим словам никакого значения. Этовсего лишь слова. Не больше.

— Конечно. — Tea попыталась перехватитьинициативу, выдвинуться на полкорпуса вперед и первой припасть к ногам“журналисточки”. — Слова — это единственное наше оружие. Единственныйсмысл нашей жизни… Слово может поднять до невиданных высот и может уничтожить.Убить наповал…

Лучше бы она этого не говорила!

— Так, значит, слово.., ее убило? — поинтересоваласьДарья. — И какое именно? И кто же его произнес?.. Впрочем, это легко будетустановить. По пленке.

— Вы не так меня поняли, — заныла Tea.

— Она поняла именно так, как вы это произнесли, дорогаяTea. — Софья презрительно улыбнулась. — Вы, как всегда, не следите заречью. Ляп за ляпом. Совсем как в ваших псевдоиронических детективах. Но, еслимне не изменяет память, ваша фамилия — Валикова, милочка?

— Память вам не изменяет.

— Дарья Валикова из журнала “Роад Муви”, не так ли?Дашка заподозрила неладное, но все же ответила:

— Да. Я работаю в “Роад Муви”.

— Та самая Дарья Валикова, специалистка по отстрелукнижной дешевки. В последнее время вы развязали настоящую охоту на госпожуКанунникову, не так ли? Вы ей проходу не давали. Ни одного доброго слова в рецензиях,одни проклятья… И вот, пожалуйста, срываетесь на съемки передачи с ее участием.Вам это не кажется странным?

— А вам? — Дарью не так-то легко было сбить столку.

— Не показалось бы… Если бы все не закончилось стольплачевно.

— Вы хотите сказать…

— Я только хочу сказать, что все мы находимся водинаковом положении. Я бы даже сказала — в одинаково скверном положении.

— Не совсем, — раздался тихий голос Чижа. Толькотеперь я заметила, что голос этот имеет одну замечательную особенность: егозабываешь сразу же, как только он перестает звучать. — Кое-кто хочет своеположение улучшить.

— Кое-кто? — удивилась Софья.

— На вашем месте я бы никуда не уходил. Чиж обращался кTea, которая, воспользовавшись моментом, мелкими перебежками двигалась всторону двери. Окрик заставил ее вздрогнуть и обернуться.

— Мне нужно выйти. Ненадолго. В дамскую комнату, —заблеяла Tea. — Надеюсь, в этом нет ничего предосудительного?

— Нет, но… — Чиж замялся.

— Думаете, я собираюсь вынести пузырек с ядом? Каниструс цианистым калием?.. Замести следы?

— Не забывайте, что среди нас находится убийца, —после некоторого раздумья бухнул Чиж.

— И этот убийца — я? — Tea нервно рассмеялась.

— Я этого не говорил… Если вам нужно выйти, тогда,разумеется… Но будет лучше, если вы возьмете провожатого.

— В качестве провожатого или в качестве соглядатая?Следователь-любитель задумчиво поскреб подбородок. Любой из ответов оскорбил быпочтенную женщину.

— Если вы позволите, я могу составить вамкомпанию, — встрепенулся Райнер-Вернер, и я досадливо поморщилась.

Теперь, когда ситуация с царем джинсовой горы (не без моегоучастия) была взята под контроль, в Райнере вновь взыграли его порочныеинстинкты. Мулатка же, в полном имени которой (Теодора-Эйприл-Вивиан-Окта-вия)явно проклевывался африканский темперамент, предложение немца встретилаблагосклонно:

— Буду вам очень признательна, господин Рабенбауэр. Ноинтернациональный дуэт так и не состоялся.

— Не пойдет, — сказала Минна.

— Не пойдет, — сказала Софья.

— Никаких сепаратных переговоров спереводчиками, — добавила Минна.

— Тем более что ваши квазииронические тексты вообщенепереводимы, — добавила Софья.

— Даже на язык здравого смысла, — заключила Минна— А если вам так уж приспичило, пусть вас проводит кто-нибудь из обслуги. Давот хотя бы Ботболт… — заключила Софья. — Ботболт!..

Но призыв к мажордому в смокинге повис в воздухе.

Ботболт исчез.

Этот прискорбный факт окончательно прояснился через пять минут,когда Минна и Tea прочесали оранжерею, а Софья и Райнер-Вернер хоромпроскандировали затейливое татаро-монгольское имя, стоя в дверях зала. И дажевыдвинулись с этим именем на устах в холл с коврами и оружием.

Но никакого ответа не последовало.

Ботболт как сквозь землю провалился. И никто не смогобъяснить толком, когда же он выскользнул из зала. Все хорошо помнили момент,когда бурят передал Пете Чижу тесак и позволил выдоить из себя несколько капелькрови.