– Посмотри, кто вернулся. – Женщина в черном бюстье и туфлях на шпильках спускается по грубым деревянным ступеням с верхнего подиума. – Мне очень жаль, сенатор Робертс, но эти две принадлежат Пророку. Если вы хотите больше компании… – Она щелкает пальцами, и еще три женщины выходят из своих комнат и спешат к нам.

Он наконец ослабляет хватку настолько, что я вырываю запястье. Интересно, не содрал ли он снова заживающую кожу, но вроде все нормально.

Он ухмыляется.

– Дева, а?

Я пытаюсь съежиться, опуская плечи и сжимая локти.

– Увидимся. – Он подмигивает и возвращается к разврату перед ним.

– Пойдемте. – Высокая женщина в бюстье идет впереди нас, ее бедра раскачиваются.

Она проходит через дверь и поднимается по невысокой лестнице к алтарю старой церкви. Он был преобразован в гостиную, диваны и письменный стол заполняют все пространство. Область справа обнесена стеной, ведущей в отдельную спальню. Крестильный зал засыпан землей, экзотические растения с темно-зелеными листьями тянутся в цветному солнечному свету, струящемуся через витражи. Две бронзовые птичьи клетки висят на ветвях лимонного дерева, птицы внутри странно тихие и настороженные.

Опустившись на богато украшенный деревянный стул с золотыми подушками, она скрещивает ноги в коленях.

– Присаживайтесь.

– У нас есть работа. – Честити снимает рюкзак и кладет его на стол.

– Не можете уделить мне время?

Сначала я думала, что она старше, но, глядя на нее в свете, проникающем через витраж, я могу сказать, что ей, может быть, слегка за двадцать. Ее обнаженная грудь не нуждается в помощи бюстье, чтобы привлечь внимания. Я изучаю свои пальцы, но смотрю на нее, когда мне кажется, что она не видит.

– Я здесь только за мазками, Джез, и больше ничего. – Голос Честити становится резче, чем я когда-либо слышала.

Джез протягивает руку и касается юбки Честити.

– Как шрам? – Что-то в ее лице, кажется, изменилось, чрезмерный макияж не может скрыть ее горе.

– Не болит. – Честити достает множество длинных тампонов, похожих на очень большие ватные палочки, каждый из которых заключен в стерильную блистерную упаковку. – Ты можешь позвать девушек?

– Мы можем поговорить, пожалуйста? Всего минутку?

Глаза Джез слезятся и блестят, как растопленный шоколад.

Честити бросает взгляд в верхний передний угол святилища. Я слежу за ее взглядом и вижу камеру с мигающим красным огоньком, направленную прямо на нас.

– Мы не можем.

Джез позволяет своей руке опуститься и отступает на золотой стул, но она не сводит глаз с Честити. Я ценю, что меня игнорируют, когда я пытаюсь понять все это. Бордель в Комплексе. Опять же, что такое Монастырь, как не публичный дом на тренировке?

– Что с тобой не так? – Джез смотрит на меня.

– Девы попадают сюда? Вот где мы закончим?

Джез усмехается и оглядывает меня с головы до ног.

– Ты слишком хороша, чтобы проводить время в часовне?

Слово «да» загорается в моей голове и пульсирует, как старая лампа-вспышка.

– Я…

– Мы готовы. – Честити протягивает мне медицинские перчатки и хмурится, глядя на сломанный палец. – Только будь осторожна, не трогай ничего голой рукой. Я передам тебе образец. Положишь его в пробирку. – Она ставит на стол множество длинных стеклянных флаконов. – Прежде чем поместить его внутрь, тебе нужно будет записать имя девушки. Я либо скажу его, либо спрошу, когда она войдет. Вытащив из сумки фломастер, она, не глядя, отдает его мне.

– Что именно мы делаем? – Я смотрю на длинные тампоны.

– Она слишком много говорит. Я думала, Девам не разрешается говорить, пока им не разрешат. – Джез пожимает плечами. – Может быть, с тех пор, как я была в Монастыре, правила стали менее строгими.

Я смотрю на Честити, которая продолжает свою работу, как будто не слышит меня. Я пробую еще раз:

– Итак, что мы делаем?

– Тестирование на ЗППП. – Джез ухмыляется. – Мы не можем допустить, чтобы девушки передали дерьмо прекрасному богатому джентльмену, который часто посещает это заведение, не так ли? – Ее тон подсказывает мне, что она была бы более чем счастлива, если бы каждый посетивший ее мужчина заболел герпесом.

– А как насчет ВИЧ?

– Еще вопросы, Дева? – Она осматривает меня с головы до ног. – Ты интересная. Мы сдаем кровь каждые полгода. Но наших клиентов больше беспокоит триппер, чем что-либо другое.

Как будто это все проясняет для меня. Как будто публичный дом на религиозной территории имеет смысл. Как будто у меня нет вопросов о том, как сюда попадают Девы. Я быстро подсчитываю и убеждаю себя, что все Девы не могут быть в Часовне. Не хватит места. Не говоря уже о том, что я знаю, что некоторые выходят замуж за важных или богатых мужчин. Некоторые возвращаются к своим родителям, но очень немногие.

– Начнем. – Честити движется к двери, и – еще раз долго глядя – Джез подходит и открывает ее.

Когда она поворачивается спиной, ее темные волосы падают набок, и я вижу ряд шрамов. Маленькие круглые отметины спускаются по ее спине и исчезают в бюстье. Хотя я не могу сказать наверняка, они похожи на ожоги от сигарет.

Она распахивает дверь и кричит:

– Девочки, пора на проверку. Идите сюда, если вы не заняты. Если заняты, приходите, когда освободитесь.

– Я уже ухожу, – кричит мужчина из коридора. Некоторые женщины смеются. Остальные молча покидают свои кабинки и направляются к нам. Большинство из них обнажены, что для меня стало пугающе нормальным. В монастыре я чаще голая, чем одетая.

– Вот так. – Честити опускается на колени.

Входит первая женщина, тушь размазана у нее по лицу. У нее выступают ребра, и она выглядит на десять лет старше, чем кажется. Она бросает взгляд на Честити, затем переводит взгляд на меня. Что-то вроде расплавленной ярости пробегает по ее лицу. Она делает шаг ко мне, но Джез хватает ее за слишком тонкую руку и разворачивает.

– Сделай это.

– Черри, – говорит Честити.

Черри наклоняется и раздвигает ягодицы.

– Черри. – Целомудрие пристально смотрит на меня.

– О верно.– Я хватаю фломастер и пишу имя женщины на пузырьке.

Честити берет чистый тампон и осторожно вставляет его в Черри, затем вытаскивает и передает мне. Помещаю в пробирку и закрываю пробку.

– Это еще не все? – Черри смеется, но в ее смехе нет радости.

– Свободна. – Джез жестом приглашает войти следующую женщину.

Следующие несколько минут мы проводим за взятием анализов. Это унизительно, но, похоже, никто из женщин не возражает. Они входят с мертвыми глазами и уходят так же. Большинство из них на грани истощения, хотя есть пара полных, как будто с ними обращались по-другому, чтобы удовлетворить