Изабелла взглянула на отвергнутое желтое шелковое платье.

– Ореховая паста от левой руки. Шоколадное мороженое отправой.

– Звучит аппетитно. – Наташа улыбнулась.

– Возможно, но выглядит отвратительно.

– А как насчет этого? – Изабелла подошла к шкафу иизвлекла нечто знакомое бледно-лиловато-голубое. Она думала о Наташе, закупаяэту ткань. Оно было такого же цвета, как и ее глаза.

– Это? Оно великолепно, но я никогда не знаю, с чем егоносить.

– Как насчет золотистого?

– Чего золотистого? – Наташа насмешливо посмотрела нанее, заканчивая прическу.

– Сандалии. И немного золота в твоих волосах. –Изабелла смотрела на Наташу, как на манекенщиц в их примерочных перед показоммоделей в Риме. Прищурив глаза и видя нечто иное, чем было на самом деле. Творясобственное волшебство с женщиной, с платьем, используя свое вдохновение.

– Подожди! Ты хочешь залить мне волосы золотистымлаком?

Наташа поморщилась, взглянув на изящный белый туалетныйстолик, но Изабелла не обратила на нее внимания и исчезла. Через минуту онавернулась с иголкой и очень тонкой золотой нитью.

– Что это?

Наташа смотрела, как она вдела нитку в иголку.

– Сиди спокойно.

Изабелла уверенной рукой воздушно вплетала золотистую нить,закрепляя ее, искусно пряча концы, снова творя чудеса иголкой, пока не получилажелаемый результат, создавая впечатление, как будто вплела в собственные волосыНаташи маленькие сияющие золотистые пряди.

– Ну вот.

Наташа с изумлением уставилась на свое отражение и усмехнулась.

– Ты удивительная. Что дальше?

– Немножко вот этого. – Изабелла поставила коробочку спудрой, прозрачной, просвечивающей, сверкающей вкраплениями золота. Она создалавпечатление поразительной красоты, добавила сияющего блеска и так уже прекрасномулицу. Затем она вновь полезла в Наташин шкаф и достала золотистые сандалии нанизких каблуках. – Ты будешь выглядеть как богиня, когда я закончу.

Наташа начинала верить ей, завязывая свои давно забытыесандалии на ноге в невидимых чулках.

– Красивые чулки. Где ты их раздобыла? – Изабелла синтересом посмотрела на них.

– У Диора.

– Предательница. – Затем задумчиво добавила: – Онивыглядят лучше наших. – Она отметила в уме, что надо сказать кое-что Бернардо.Им пора обратить внимание на чулки. – Теперь... – Она вытащила платье изпластиковой упаковки и удовлетворенно хмыкнула, когда надела его на Наташу, незадев ни волоска на прическе. Изабелла деловито застегнула молнию и обошлавокруг, поправляя складки и выражая одобрение. Это было одно из ее платьев. Онаразработала его для их весенней коллекции всего три года назад.

В качестве ювелирных украшений Изабелла выбрала изсобственных драгоценностей золотое колье с бледно-розовато-лиловыми аметистами,обрамленными бриллиантами. К нему прилагались маленькие изящные серьги ибраслет. Это был замечательный комплект.

– Где тебе удалось это раздобыть?

– Амадео купил его мне в Венеции в прошлом году. Этодевятнадцатый век, как мне кажется. Он сказал, что все камни несовершенные, нокомплект смотрится великолепно.

– О Господи, Изабелла. Я не могу надеть его. Спасибо,но, дорогая, ты сошла с ума.

– Ты меня утомляешь. Хочешь выглядеть красиво или нет?Если нет, то можешь остаться дома. – Она застегнула колье на шее Наташи. Оноопустилось на идеальную глубину выреза платья и ослепительно засверкало средибледно-лиловых шифоновых складок. – На, надень их сама. – Она протянула серьги,надев браслет на запястье Наташи. – Ты выглядишь великолепно. – Изабелласмотрела на нее с явным восторгом.

– Я оцепенела от страха. Ради Бога, что, если я потеряюих? Изабелла, пожалуйста!

– Я уже сказала, что ты меня утомляешь. А теперьубирайся. Желаю хорошо провести время.

Наташа посмотрела в высокое зеркало и улыбнулась Изабелле исвоему отражению. В этот момент раздался звонок, и появился биржевой маклер всмокинге, чтобы забрать свою спутницу. Изабелла ушла в свою комнату идождалась, когда дверь снова закрылась. Но перед уходом Наташа тихо постучаласьк ней и поспешно поблагодарила.

Изабелла вновь осталась наедине со звуками, доносившимися изкомнаты мальчиков, с гудением и свистом маленького игрушечного поезда Джесона.

Спустя полчаса она взглянула на часы и пошла поцеловатьмальчиков перед сном. Алессандро странно посмотрел на нее:

– Ты больше никуда не выходишь, мама?

– Нет, дорогой. Я лучше останусь здесь с вами. – Онавыключила свет в их комнате и пошла прилечь на мех, брошенный на ее кровать.«...Больше никуда не выходишь, мама?.. – Нет, дорогой». Никуда. Возможно,больше никогда.

Изабелла попыталась уснуть, глядя на огонь, но тщетно. Онавсе еще была в нервном напряжении, слишком возбуждена, чересчур взвинчена послецелого дня ожидания известий о показе коллекции в Риме. И она весь день не былана воздухе. Не гуляла. Не бегала. В конце концов она со вздохом повернулась,посмотрела на огонь и встала. Она разыскала Хэтти в ее комнате. Та в бигуди и скнигой по домоводству на коленях смотрела телевизор.

– Вы некоторое время побудете дома?

– Да, миссис Парелли. Я никуда не ухожу.

– Тогда я пойду прогуляюсь. Скоро вернусь. Изабеллазакрыла за собой дверь и вернулась в свою комнату. Позаимствованное темно-синеепальто теперь висело в ее шкафу, а шерстяная шапочка больше была не нужна. Онабыстро накинула пальто, взяла сумочку и оглядела комнату, как будто бояласьчто-то забыть. Что? Сумочку? Пудру? Длинные белые театральные перчатки?

Она угрюмо посмотрела вниз на свои джинсы, и на мгновение ееохватила зависть. Наташа. Счастливая Наташа. С ее благотворительными балами,золотыми сандалиями и ее красотой. Изабелла улыбнулась про себя, мысленновернувшись к их разговору о Корбете.

Ей следовало понять, что Корбет не в Наташином вкусе. С нимнельзя было легко справиться. Затем Изабелла сердито посмотрела на своеотражение в зеркале и прошептала: «Тебе разве этого хочется?» Конечно же, нет.Она знала, что нет. И биржевой маклер в роговых очках ей тоже не нужен. «Ах,значит, тебе красивого подавай», – сказала она себе с укором и тихо закрыладверь. «Нет! Нет!» – был ее ответ. Но тогда кого же она хочет? Конечно же,Амадео. Только Амадео. Но при мысли об этом у нее перед глазами на мгновениемелькнул образ Корбета.

В тот вечер Изабелла зашла дальше, чем когда-либо, засунувруки в карманы и уткнувшись подбородком в воротник пальто. Чего же она хотела?Вдруг она утратила уверенность. Она пошла медленнее вдоль ставших слишкомзнакомыми теперь магазинов. Почему они так редко обновляют витрины? Неужели этоникого не волнует? И разве они не знают, что все еще используют прошлогодниецвета? И почему не чувствуется весна? Она обвиняла все и всех подряд, постояннопрогоняя из головы образ Наташи. Неужели в этом дело? Неужели она простозавидует? Но почему же Наташа не должна хорошо проводить время? Она усердноработала. Она была хорошей подругой. Она открыла Изабелле свой дом и своесердце так, как этого никто никогда не делал. Чего еще она могла требовать отнее? Чтобы Наташа сидела дома взаперти, как она сама?