– Иду! Уберите собаку!

Данил, чуть высунувшись из-за двери, свистнул в два пальца.Примчался шумно хакающий Граф. Данил ощупью сгреб его за ошейник, втащил вкрохотный чулан, но дверь снаружи на щеколду не закрыл.

– Стой тут, дядя Миша, – распорядился он. –Полезут кучей – пинай дверь, выпускай щена, а сам ложись, что ли…

– Эх, перипетии… Ладно уж.

– Запер собаку! – крикнул Данил. – Где тамКлебанов? Душевно просим!

Вспыхнула бортовая фара одного из «уазиков», мазнула подвору ярким лучом, высветила мощенную кирпичом дорожку – и по дорожке тут женеспешно двинулся знакомый силуэт.

– Ох, как ты меня застебал… – процедил Данилсквозь зубы.

Клебанов подошел, подсвечивая фонариком себе под ноги.Остановился у нижней ступеньки крыльца.

– В дом не зову, – сказал Данил. – У меня тамне убрано, прямо-таки сущий бардак, да и дамы в неглиже…

– Вы что, из него уже даму сделали?

– Из кого?

– Да не валяйте вы дурака, – сказал Клебанов вродебы устало. – Устроить вам штурм по всем правилам?

– А погончики потом не полетят, как листья по ветру?

– Сомневаюсь.

– Да ну?

– Увидим… Вам бы о себе подумать.

– А я, с тех пор как мы с вами расстались, сейфов неподламывал и на президента не покушался, – сказал Данил, с превеликойрадостью узрев в дальнем конце улицы мелькание зеленых вспышек – подъехали двемашины, украшенные мигалками и эмблемами частной сыскной фирмы «Шантар-гард»,остановились почти впритык к милицейским. – Вот вам, кстати, свидетелимоего приличного поведения и в данный момент…

Клебанов оглянулся:

– А, вот что… Решили, мы его выручать собрались?

– Кто вас знает, – сказал Данил и словно быспохватился: – А кого выручать-то, собственно?

– Хватит. Мне он нужен.

– Кто?

– Человек, которого вы взяли на квартире.

– Что-то я вас…

– Хватит, – сказал Клебанов ледяным тоном. –Некогда забавляться. В данный момент вы – подозреваемый в деле об убийстве. Ине только вы… Я самым законнейшим образом могу продержать вас трое суток. Какбы на меня ни давили. Сам встану у камеры с автоматом… Больших неприятностей явам этим не причиню – но у меня создалось впечатление, что время для васчрезвычайно ценно, и эти трое суток вам дороже иного года… Поймите, я серьезноговорю. Либо вы поедете со мной…

– Ночью, как известно, допрашивать запрещено.

– Посидите до утра, ничего страшного… Так вот, либо выпоедете со мной и совершенно добровольно, по собственной инициативе ответите нанесколько вопросов – и, разумеется, отдадите вашего найденыша, либо яприказываю взять дачу штурмом, задерживаю всю вашу кодлу… и плевать мне, чтобудет потом, на какие кнопки вы надавите. Но трое суток вы в камере прокукуете,матерью клянусь…

Он был разъярен до белого каления – на сей раз никакой игрына гиперболах. И он второй раз поймал Данила на тот же крючок – потому что зналчто-то, крайне для Данила важное. Снова, как сутки назад, получается, чтосотрудничать с ним, поступившись толикой гордости, выйдет рациональнее ивыгоднее, нежели добывать ту же информацию по своим каналам… Да и насчет трехсуток мальчишка угодил в самую точку: самое страшное сейчас для Данилабыло – выпасть из игры хоть на день… Время на сей раз числилось не всоюзниках, а вовсе даже наоборот.

– Еще одно убийство? – спросил Данил уже серьезно,без тени ерничества.

– Угадали.

– Кто?

Клебанов тоже, должно быть, успел посчитать про себя додесяти, ответил спокойно, но непреклонно:

– Извините, здесь не время и не место для таких бесед.Что надумали? Можете просто отдать мне вашего найденыша и спокойно ждать, черезденек-другой я вас вызову официальной повесткой…

– Ладно, – сказал Данил. – Мне платят еще иза то, что я обязан соображать быстро… Но имейте в виду: я обставлю своимимашинами оба СИЗО да и тюрьму заодно. Нигде в законе не сказано, что честномугражданину запрещено сидеть в собственной машине неподалеку от СИЗО. И если выпопытаетесь помочь ему выбраться из города… Тут, как пишут в объявлениях,возможны варианты.

– Хорошо, – небрежно сказал Клебанов. –Обставляйте хоть квартиру губернаторской любовницы… Включите свет.

Данил, светя фонариком, повел его в дом. Нажал кнопку.Картина представилась взору самая что ни на есть сюрреалистическая: Есаул соскованными за спиной руками, голый по пояс, с засохшей на подбородке кровью,сидел на стуле посреди комнаты, Кондрат стоял у окна с помпо-вушкой наперевес,Хоменко задумчиво поигрывал пистолетом, а дядя Миша, примостившись в уголке,торопливо заглатывал из горла финскую лимонную водочку «21» – должно быть,спешил заправиться перед поездкой в оборудованной решетками на окнах машине,ничуть не сомневаясь, что всех в эту поездку незамедлительно пригласят.

– Так, – сказал Клебанов, окинув взглядом всю этукомпанию. – И Корявый здесь…

– Кому Корявый, а кому Михал Михалыч Корепанов, –сказал дядя Миша без особой воинственности, но с безусловным чувствомсобственного достоинства. – Между прочим, решительно завязавший спреступным прошлым и твердо вставший на путь исправления общественно-полезнымтрудом. А то вы, гражданин начальник, не знали, что Корявый здесь обитает, а тоэто не ваши тихари на мотоциклах с обеда выкаблучивали…

Данил внимательно следил, как отреагируют друг на другаЕсаул и Клебанов. Пожалуй, во взгляде опера не было ничего, кроме азартагончей, настигшей наконец зайчишку. А вот Есаул определенно вздохнул про себя соблегчением – хотя Клебанова он, можно с уверенностью сказать, прежде не видел.

– Картинка… – покачал головой Клебанов. –Гражданин Шимко Дмитрий Степанович?

– Он, – скупо сообщил Есаул.

– Не желаете выдвинуть какие-либо обвинения противприсутствующих здесь граждан?

– Да не, начальник, – с нахальной развальцойоскалился Есаул. – Это у нас игра такая, сегодня мне морду бьют, завтра яв чавку налаживаю… Вроде КВН.

Клебанов полез в свою желтую папочку и вытащил листокбумаги:

– Ну, в таком случае… Гражданин Шимко, вы задержаны.

И показал бумагу. Есаул пробежал ее взглядом, кивнул:

– Напротив ГУМа не посрешь, супротив власти не попрешь…Пошли, начальник. Только пусть этот мордастенький поищет ключик да браслеткиснимет…

– А протестовать против задержания вы не собираетесь?Хотя бы словесно? – спросил Клебанов.

Данил сам с удовольствием задал бы этот вопрос первым –любопытно было посмотреть, как Есаул станет выкручиваться. Но тот равнодушнопожал плечами: