Элизабет незаметно качнула головой: при всей жалости к Ребекке становиться ее наставницей она не собиралась. Особенно если мистер Рид таким образом намеревался получить достойную жену.

— Вряд ли в Кроукомбе вы найдете подходящую работницу, — сдержанно ответила она. — Наверное, стоит подать объявление в газету. Или я могу спросить у миссис Уивер рекомендации: возможно, кто-то из ее бывших знакомых по пансиону ищет работу.

— Благодарю, но, пожалуйста, не обременяйте моими заботами миссис Уивер, — улыбнулся Энтони. — Я воспользуюсь вашей подсказкой и, как только Ребекка поправится, подам объявление. Если, конечно, она к тому времени не вспомнит, что является весьма обеспеченной свободной женщиной, которая имеет право распоряжаться судьбой по собственному усмотрению.

— Обеспеченной? — удивленно переспросила Элизабет: а ей Ребекка почему-то представлялась не только обиженной, но еще и обделенной жертвой.

— Более чем, — подтвердил Энтони. — Джордж не брал в жены бесприданниц, а в случае с Ребеккой промотать ее деньги он попросту не успел. Флетчеры согласно брачному договору оплатили его долги, поэтому Ребекке не пришлось покрывать их после смерти мужа. Так что все десять тысяч ее приданого лежат нетронутыми в банке, и Ребекка может при желании распоряжаться ими по своему усмотрению.

— Так значит, она завидная невеста? — не удержала новый вопрос Элизабет, но уж слишком важным казался ответ. — Однако же вы хорошо хранили этот секрет, иначе бы мисс Флетчер не знала отбоя от женихов.

— Именно этого я и стремился избежать, — серьезно ответил мистер Рид, и у Элизабет екнуло сердце. Нет, конечно, она не рассчитывала, что он немедля признается в своих матримониальных планах относительно Ребекки, однако его слова как будто подтверждали их, и Элизабет почувствовала, что ей не хватает воздуха. — После столь неудачного брака любые попытки ухаживаний могли лишь усугубить болезнь Ребекки. Ей нужно было спокойствие и уверенность в способности распоряжаться собственной судьбой, и я надеюсь, что они сыграли определенную роль в ее выздоровлении. Теперь же ей самой предстоит решить, какую жизнь она предпочитает. Захочет превратиться в богатую наследницу и выбирать жениха из лучших представителей знати — ее право: я буду только рад, если она устроит свое счастье. Решит покуда остаться в Кловерхилле и вести затворнический образ жизни — значит, так тому и быть: здесь достаточно места, чтобы она не опасалась меня стеснить, а у нее слишком нехитрые запросы, чтобы они хоть сколько-нибудь меня утруждали.

Однако и такой отповеди Элизабет было недостаточно. Она понимала, что нарушает его личное пространство, но остановиться на полдороге не могла.

— Вы так заботитесь о невестке, мистер Рид, что, право слово, я начинаю понимать лондонские газеты, заподозрившие вас в обоюдных нежных чувствах! — выдала она и, не обращая внимания на вспыхнувшие щеки, в упор посмотрела на Энтони. Ей было бесконечно важно увидеть его первую реакцию на свое обвинение. Смутится? Возмутится? Примется оправдываться? Однако все это станет лишь доказательством правоты Элизабет. А вот был ли способ уверить ее в обратном?

Энтони посмотрел на нее исподлобья, без всякого осуждения, и спросил — так глубоко, что никаких слов больше не требовалось:

— A вы могли бы о мисс Эмили не заботиться?

Словно камень упал с ее души. Нет, Элизабет не могла сомневаться ни в его речах, ни в том тоне, каким они были произнесены. Все, как рассказывал Джордж: Ребекка вызывала любовь, но совсем не ту, которой так боялась Элизабет. И Энтони, тоже попавший под ее врожденное обаяние, как и все, проникся к ней братской нежностью, которую таблоиды поспешили окрестить преступным влечением. А Элизабет в слепой ревности к ним присоединилась.

Ответить было нечего; она лишь отвернулась, стараясь отыскать какой-нибудь достойный внимания пейзаж и перевести беседу хотя бы на него. Однако выученная за последние дни наизусть дорога не приготовила никаких сюрпризов, а потому Элизабет лишь покусывала в замешательстве губы, не зная, что сказать.

— Будет ли мне позволено пообещать мисс Флетчер вашу скорую встречу? — с заметным холодом спросил мистер Рид, и Элизабет сжала поводья, понимая, что опять задела его достоинство. — Поверьте, в той грязи, что вылили на нее «Таймс» и иже с ними, нет ни капли правды, и Ребекка заслуживает если не вашей любви, то хотя бы вашей жалости! Пожалуйста, не дайте ей снова уйти в себя! Я уповаю на ваше милосердие, мисс Уивер, даже рискуя прослыть шантажистом!

Ох, кажется, он снова разучился ее понимать.

— С удовольствием навещу мисс Флетчер — мне очень хочется обсудить с ней книгу и я рада любой возможности это сделать! — постаралась выдавить улыбку Элизабет. — Так что напрасно вы, мистер Рид, взываете к моим хорошим качествам. Дайте пищу моему эгоизму — и получите нужный результат куда быстрее.

На его лице появилось такое изумление, словно он, подобно Ребекке, считал Элизабет ангелом и не желал верить его низвержению.

— Надеюсь, я никогда не впаду в такое ослепление, чтобы заподозрить вас в подобных невозможных вещах, — с такой категоричностью заявил он, что Элизабет рассмеялась уже совсем искренне.

— Когда вы так говорите, мистер Рид, мне не только хочется верить в вашу правоту, но и соответствовать вашим представлениям обо мне, — призналась она. — И начну с обещания сохранить в тайне благосостояние мисс Флетчер. Даже если вы ни секунды не сомневались в моем молчании, решившись поделиться этим фактом, я все же предпочту озвучить собственное понимание, чтобы избежать в дальнейшем недоразумений.

Мистер Рид наконец тоже улыбнулся.

— Я говорю слишком много, как и положено барристеру, но, кажется, совсем не то, что следовало бы? — с веселым самоосуждением уточнил он.

— По-моему, вы слишком усердно стремитесь сказать то, что я желала бы услышать, а угадываете тогда, когда не думаете об этом, — лукаво отозвалась Элизабет, истово желая прямо сейчас получить подтверждение его неравнодушия к ней. После сегодняшних огорчений, после его мучительной нежности к Ребекке ей нужно было это доказательство, как воздух. И Энтони не разочаровал.

— В таком случае горе мне, — виновато пожал плечами он, — потому что не думать о вас у меня с недавних пор совершенно не получается.

Элизабет замерла от этого признания, чувствуя, как грудь заполняется радостью. АХ, если бы только хватило смелости на следующий шаг! Поддержать его, ободрить, направить туда, где притаилось исполнение самых смелых мечтаний! Но природная скромность мешала Элизабет даже просто кокетничать. А уж когда от таких полушутливых намеком зависело будущее, и вовсе терялась, не справляясь с одолевающими чувствами и не зная, что ответить. Быть может, прояви Энтони чуть большую настойчивость, и она сумела бы овладеть собой и откликнуться на его объяснения. Но он замолчал, то ли расстроенный ее молчанием, то ли переживающий из-за собственной несдержанности, и единственное, что Элизабет смогла сделать, это тепло улыбнуться, чтобы только он снова не решил, что ей неприятны подобные откровения.