– Ни хрена себе, – ошарашенно пробормотал Филипп. – Что это за дрянь?

– Не знаю, – признался я, медленно пятясь назад. – Я такую прежде не видел. Какая-то новая мутация, видимо.

На нас уставились полные голода и злобы разноцветные глаза. Тварь излучала столько агрессии, что мы разом отшатнулись.

– Вечер становится слишком томным. Кажется, нас хотят немножко убивать, – сказал я.

Прежде этот монстр явно был человеком, но от первоначального облика почти ничего не осталось. Таинственная мутация хорошенько поработала, создав из него почти идеальное оружие для убийства: гипертрофированные плечи, удлинённые конечности, почти исчезнувшая шея и котлообразная голова с массивной челюстью, оттянутой книзу. В приоткрытой пасти чудовища из стороны в сторону перекатывался алый язык, весь покрытый язвами и рубцами.

Монстр был абсолютно лысым. Одежда (модная среди охотников и рыболовов «горка») давно истлела. Кожа мутанта была грубой, с многочисленными складками, делавшими тварь слегка похожей на шарпея.

Ногти на руках его превратились в острые когти-лезвия, слегка загнутые внутрь.

А затем стало ясно, что выгнало этого монстра наружу. «Шарпей» кузнечиком отпрыгнул подальше от края ямы и яростно зашипел. Земля дрогнула ещё раз. Огромная серая туша другого монстра пыталась протиснуться в провал, но, застряв, принялась верещать, мотая вытянутой крокодильей мордой.

Мы потеряли дар речи. Эта гадина давала сто очков форы «шарпею» – тот на её фоне просто терялся. Похоже, мы её интересовали мало, её целью определённо был первый мутант. Тварь крутилась и вертелась, словно юла, пытаясь выбраться из туннеля. Земля летела комьями по сторонам. Мы, наконец, опомнились.

– Ходу, мужики, ходу, – сказал я и попятился, не выпуская обоих монстров из виду.

«Может, они займутся друг другом, забыв на короткое время о нас», – надеялся я.

Надежда разойтись по-хорошему рухнула. У «шарпея» были свои планы на нас и, быстро расставив приоритеты, он решил, что вторая тварь подождёт. Он ловко перепрыгнул провал, птичкой пролетев над клацнувшей пастью подземного монстра, и мягко приземлился прямо перед нами.

– Уймись, урод! – попросил я, направляя на него ствол. – Почему бы тебе не свалить отсюда?

И сразу же меня окатило волной лютой ненависти, исходившей от этого мутанта. Нас расценивали не как еду, мы были для него чем-то, что трудно описать, ибо мысли о нашей смерти приводили это уродливое создание в настоящий экстаз. Он словно собирался выполнить важную миссию, в которой было что-то религиозное. Наверное, примерно с такой же ненавистью в Средневековье истребляли еретиков, полагая, что избавляют землю от скверны и обеспечивают себе место в раю.

Меня охватили страх и отвращение. Намерения мутанта были недвусмысленными, и я без всяких сомнений надавил на спусковой крючок «калашникова».

Облом: автоматная очередь откинула монстра на пару метров назад, но не причинила особого вреда. Толстая кожа «шарпея» оказалась неплохим бронежилетом. Пули от «калаша» её не брали. В этом следом за мной убедились и Филипп с Красновым. Они расстреляли по целому рожку с тем же плачевным результатом.

Мы будто бы столкнулись с биологическим братом Чёрного призрака.

– Ах ты ж скотина такая! – выкрикнул Иван.

Он хотел выстрелить твари в лицо, чтобы поразить самое уязвимое место – глаза.

Монстр разгадал его намерения. Он молнией метнулся к парню, правой рукой выбил у него автомат, а когти левой засадил прямо в живот и, нанизав на них Ивана, легко оторвал его от земли.

Готов поклясться, что на морде твари в тот момент мелькнуло нечто вроде самодовольной улыбки. Этот урод гордился собой.

Понимая уже, что мутанту не страшен наш огнестрел и что можно случайно зацепить Ивана, я выхватил нож и попытался всадить его в спину «шарпея», однако лезвие лишь царапнуло его дублёную шкуру. Ни крови, ничего… Мой клинок только слегка пощекотал чудовище.

Я добился лишь одного: монстр снова обратил на меня внимание. Он резко развернулся, стряхнул на землю Ивана и бросился на меня.

Я перебросил уродца через себя приёмом из самбо: упав на спину и увлекая тварь за собой. При этом мой ботинок упёрся ему в брюхо. Коготь мутанта успел царапнуть мне правую щёку. Это было больно, словно кто-то приложил к моему лицу раскалённую кочергу, но мне было плевать.

Тварь свалилась прямо возле пасти гигантского извивающегося «червя», всё ещё не оставляющего надежды выбраться из ямы. Он совсем не походил на безобидного дождевика и, извернувшись, хватанул «шарпея» за ногу. В ответ ему прилетело сразу с двух лап, но прочность кожного покрова гиганта не уступала дублёной шкуре мутировавшего человека.

И всё же «шарпей» сумел вырваться. Не знаю, какой ценой, – это не мои проблемы. Мои в тот момент заключались в другом: я чувствовал, что он уже не просто хотел со мной разделаться, а мечтал об этом. Моя смерть стала смыслом его мутантской жизни.

Монстр сфокусировал взгляд на мне. Я видел, как наливаются кровью его глаза.

– Что, съел? – взвился я. – Я тоже не пальцем деланный.

– Торпеда! – выкрикнул из-за моей спины Филипп.

Я догадался, что он хочет мне помочь, но не знает, как это сделать.

– Не надо! – предупредил я. – Лучше Иваном займись. А с этим гадом я сам справлюсь.

«Шарпей» понял мои слова. Того человеческого, что в нем осталось после многочисленных мутаций, оказалось достаточно для этого. Он злобно ощерился, его и без того огромная морда словно увеличилась в два раза. Я всем телом ощутил злобу и силу разрушительной энергии, которая была направлена на меня.

Он был огромным: на голову выше меня, намного шире в плечах. Глаза его горели такой ледяной ненавистью, что её хватило бы на то, чтобы выморозить целый город.

От следующего решительного броска монстра останавливал мой предыдущий ход. «Шарпей» не ожидал, что хлипкая по сравнению с ним жертва внезапно выпустит собственные коготки.

Мы убивали друг друга взглядами. Каждый из нас в ту минуту лихорадочно размышлял, как уничтожить соперника. Но шансы мутанта пока превосходили мои.

А я перебирал в судорожно мечущихся мыслях возможные варианты: «Огнестрелом этого урода не возьмёшь, холодное оружие тоже бесполезно, гаусс-пушку собрать не успеем. Осталось одно…» Я кинулся назад, к посёлку.

Каждый охотник одинаково реагирует на бегство намеченной жертвы. На том и строился мой план. Чудовище рефлекторно ринулось за мной, поглощённое увлекательной игрой в кошки-мышки. Я мчался изо всех сил, работая руками и ногами, словно поршнями. Сердце возбуждённо билось и норовило вырваться из грудной клетки на свободу. В ушах шумел ветер, а под ложечкой уже начинало колоть. Это был не спорт, это был бег за жизнь.

Я не оборачивался, зная, что тварь преследует меня по пятам. Я чувствовал её близость, ощущал сверлящий мою спину взгляд.