Денис качнул вниз небритым подбородком.

– Тогда будем считать, что все недоразумения исчерпаны, – подытожил Редькин.

– Подожди, капитан, – заговорил я.

– Что тебе, Торпеда? Вроде бы я ясно выразился?

– У меня чисто технический вопрос. Та База – секретная. Мы допуска к госсекретам не имеем. Ты гарантируешь, что твой генерал, когда мы выйдем на Большую землю, не посадит тебя и меня за решётку?

– Надеюсь, тот вариант, что я сам тебя просто пристрелю после завершения операции, в твоей башке даже не появлялся? – испытующе произнёс он.

– Я тебя знаю, капитан. Ты на такое не пойдёшь. Но на предыдущий вопрос ты так и не ответил.

– Не волнуйся, Торпеда. Я всё улажу. Слово офицера.

– Отлично, – кивнул я. – Мы ещё кого-то ждём?

– Некого больше ждать, – признался Редькин.

– Тогда обрисовывай диспозицию. Может, понадобится подкорректировать.

План Редькина оригинальностью не блистал, да и невозможно было придумать что-то экстравагантное для типовой, в сущности, ситуации. Объединённому отряду военных и гражданских сталкеров надлежало совершить разведку, оценить ситуацию, а дальше действовать по обстоятельствам.

– Сколько человек было на Базе? – поинтересовался я.

– Немного. Дежурная смена: трое учёных и пятеро военсталкеров охраны. Итого – восемь человек.

– Ага. А нас, значит, девять, то есть немногим больше, – заметил я.

– От учёных толку мало. Типичные «ботаны», – с сарказмом произнёс Редькин. – Они и автомат-то толком в руках держать не умеют. Так что реальной боевой силы – немного. И почти наверняка их взяли врасплох: какая-то хитрость или ещё что-то в этом роде.

– Лишь бы с нами такого не провернули, – сказал я.

– Если будем начеку – всё обойдётся, – заявил капитан, но я не услышал в его голосе железобетонной уверенности.

Но хороший офицер всегда обязан знать, что делать. А если даже не знает, то нельзя подавать никаких признаков этого. Подчинённые не должны сомневаться в своём командире.

Редькин был хорошим командиром – из тех, с кем я бы пошёл в разведку. Вот как раз такой случай и представился.

– База находится под землёй. Это несколько бункеров, соединённых туннелями, – стал рассказывать он.

– Минные поля, охранные автоматы? – задал я главный вопрос.

– Нет. Только система видеонаблюдения.

– А не слишком слабенько для секретного объекта в Зоне?

– Не хотели привлекать к Базе ненужное внимание. По идее, персонал мог заблокироваться, нажать тревожную кнопку и дождаться спасательной команды. Этих мер вполне достаточно.

– Значит, ваши постоянно рыскающие по Зоне патрули – не столько собиратели хабара, сколько спаскоманды, – догадался я.

– Много будешь знать – поедешь добывать стране уран, – усмехнулся Редькин. – На неофициальном уровне могу подтвердить, что твоя догадка близка к истине.

– И такая база, наверное, в Зоне не одна, – продолжил я развивать свои мысли.

– Ты полегче на поворотах, – попросил капитан. – А то придётся вспомнить, что болтун – находка для шпиона, и поступить соответствующим образом. Догадываешься, как?

– Молчу-молчу! – Я закрыл рот и провёл вдоль него рукой, изображая невидимую молнию.

– Нахрапом лезть на Базу не стоит. Если все скопом поляжем – от этого будет мало радости, – продолжил Редькин. – Нужно двое разведчиков. Пойдёшь? – Он пристально посмотрел на меня.

– Медаль дашь? – вопросом на вопрос ответил я.

– Так у тебя с ними не так уж и плохо, – проявил неплохую осведомлённость в моих делах Редькин. – Штук семь, если мне память не изменяет, наберётся. И далеко не все из них – юбилейные.

– Хорошо, – вздохнул я. – Пойду. Кто второй?

– Мне нельзя, – с сожалением сказал капитан. – Твоих трогать тоже не буду: вижу, что они первый раз Зону топчут. Остаются мои. Из них самый опытный – Шумилов. Ну, тот, что вас обыскивал. Он пойдёт.

– Слушаюсь, – козырнул Шумилов.

Редькин одобрительно покосился на него.

– Старшим разведгруппы назначается сталкер Торпеда. Он по Зоне давно шастает. Даже больше меня кругов намотал. Слушать его, как отца-командира, – велел капитан.

– Есть слушать, как отца-командира, – с улыбкой откозырял Шумилов.

Он окинул меня ироничным взглядом, будто оценивая, из какого я теста. Нормально, вполне стандартная процедура знакомства. Но в целом, я сразу понял, что контакт между нами будет установлен. Боец был явно толковым парнем – эдакий Василий Тёркин образца двадцать первого века. Если прикажут, такой не только Зону вдоль и поперёк пройдёт, но ещё и к Берлину выйдет. Жаль, не все бойцы бывают такими.

– Когда выходить, командир? – спросил я.

– Да прямо сейчас. На всё про всё у вас – час. Если за это время не уложитесь, пойдёт вторая пара.

Он тронул меня за плечо.

– Береги себя, Торпеда! И бойца моего береги.

– Я постараюсь.

– Вот-вот, постарайся, – кивнул он и уже громче добавил: – Задача поставлена. Выполняйте, товарищи бойцы.

«Товарищам» только и осталось, что взять под козырёк.

Бывает так: знаком с человеком всего пять минут, но уже испытываешь к нему симпатию. Шумилов, который попросил называть его более коротко и ёмко – Шумил, оказался из числа как раз таких. Настоящий профи, с которым легко и просто, который понимает с полуслова и не подведёт ни при каких обстоятельствах. Золото, а не боец. Мы с ним быстро настроились на одну волну.

Дорога к Базе шла по «зелёнке», то есть через лес. Чахлые берёзки и осинки незаметно перешли в сосновый бор, а вечно хлюпающая под ногами почва превратилась в сухую песчаную. Дул приятный освежающий ветерок.

Шли мы быстро, но осторожно, след в след, удерживая дистанцию в три метра. Шумил время от времени выходил на связь с Редькиным для короткого доклада.

Прежде чем сделать шаг, я самым тщательным образом осматривал то место, куда собирался ступить. И дело было даже не в аномалиях, которые могли притаиться где угодно, а в том, что если на Базу совершили нападение, например, хантеры, то можно было и нам ожидать какой-нибудь подлянки: хорошо замаскированных растяжек, взведённых самострелов или волчьих ям с дном, утыканным, как дикобраз иголками, заточенными кольями, – фантазии человеческой нет предела, особенно по части уничтожения себе подобных.

Поэтому смотреть и вперёд, и по сторонам приходилось в оба. Но с годами у меня уже выработались определённые навыки такой вот ходьбы, и я мог поддерживать довольно высокий темп.

Дорогу нам преградил ручей. С виду – совершенно безобидный, но я не стал рисковать и кинул в него гайку. И сразу похвалил себя за предусмотрительность, потому что гайка замёрзла ещё в полёте. Это была аномалия «морозко», способная понижать температуру в радиусе своего действия до минус ста. И перезаряжалась она, собака такая, очень быстро, так что через ручей мы не бежали, а прыгали.