— Какое счастье… — донесся голос из спальни.

— А-а-а! — закричала Вероника. — Ожила,гадина!

Верлецкому стоило немалых усилий ее удержать. В результатечего он получил пощечину, стоически ее пережил и молча наблюдал за тем, какВероника с Григорьевым покидают поле битвы.

Тщательно заперев за ними дверь, он возвратился в спальню.

Инга сидела на кровати по-турецки, закрывшись одеялом досамых ушей. Ее сотрясала крупная дрожь.

— Ну, — хмуро сказал Верлецкий. — И зачем жевы приперлись голая на кухню?

— Я подумала, что вы хотите проверить мой мозг.

— Спинной?

— Вы сами сказали: раздевайтесь догола! — А еслибы я приказал вам пойти и повеситься? Вы бы так и поступили?

— Да что вы понимаете?! — воскликнула Инга, нарывее набух, словно бутон, согретый солнцем. — У меня воспаление мозга, а вы!

— И когда вы поставили себе диагноз? —полюбопытствовал Верлецкий, продолжая стоять напротив кровати.

— Сегодня вечером. Сначала я следила за трупом.Оказывается, он выходит из гроба и прямиком идет в медицинский центр. А потомобратно.

— И ложится в гроб.

— Точно! Поэтому я вас и не дождалась.

— А почему же вы не позвонили после трупа?

— Я была напугана. А потом еще сильнеерасстроилась, — угрюмо ответила Инга.

— Что же вас расстроило?

— Собака. Она подошла ко мне и попросила сардельку,потом еще одну» А потом сказала, что хочет жить у меня.

— Собака сказала? — осторожно уточнилВерлецкий. — — Ну да. Она еще посоветовала мне бросить Григорьева. А возледома мимо меня прошел мужчина в трусах, которого никто не видел.

— А вы видели.

— Вот-вот! Вы ухватили самую суть. Он совершенно точнобыл, но его как будто бы не было.

— Да… Тяжелый случай, — констатировал Верлецкий.

Инга посмотрела на него влажными глазами и с надрывомспросила:

— Я что, умираю? Сколько мне осталось жить?

— Я полагаю, вы протянете еще лет восемьдесят, неменьше. Советую вам перестать валять дурака и хорошенько во всем разобраться.

— Ко мне приезжал ваш Роберт, — вспомнила Инга.

— Вы выложили ему всю историю?

— Да, но тогда я еще не знала, где прячется трупактера. А теперь знаю — в «Хотапиусе».

— Что это такое? — озадачился Верлецкий. —Хотапиус?

— Это такая вывеска, и под ней дверь.

— Хм. Пожалуй, разбираться будем завтра. А сегодня вамстоит хорошенько выспаться.

— Ладно, — покорно согласилась Инга. — Япойду. Сейчас только оденусь.

Она сбросила с себя одеяло, и Верлецкий немедленно закатилглаза.

— Знаете, — сказал он, — я, конечно, врач ивсякое повидал, но ваше поведение не лезет ни в какие ворота. Вы обнажаетесьпередо мной, когда надо и когда не надо.

Инга ахнула и нырнула обратно, накрывшись с головой.

— Я не собираюсь играть с вами ни в шалаш, ни впрятки, — предупредил он. — Самое большее, на что вы можетерассчитывать, это на хороший. укол в мягкое место.

— Нет! — сдавленно сказало одеяло. — Не надо.И вообще — подите к черту.

— Это я — подите к черту? — возмутилсяВерлецкий. — Я?! Вы устроили тут светопреставление!

Вам даже наплевать, что жених вас бросил! Вы рассорили меняс невестой! Можно сказать, сломали мое будущее.

— Если вы имеет в виду свою истеричку, то я спасла вашебудущее! — высунулась из-под одеяла растрепанная Инга.

— Спасибо, но я вас не просил.

Инга засопела, потом уточнила:

— Вы ее любите, да?

— Не в этом дело, — с досадой ответилВерлецкий. — На завтра назначены смотрины. Моя мать с ее новым мужем хотятпознакомиться с моей невестой. Я уже их обрадовал, что скоро женюсь…

Они ждут нас к обеду.

— Можно попробовать Веронику догнать, — неуверенносказала Инга, как будто почувствовав, какую пакость он ей готовит.

— Значит, вот что, — сердито поглядел на нееВерлецкий. — Моей невестой будете вы.

— Как это?

— Только на выходные. Вам придется изображать Веронику.

— Вряд ли мне удастся изобразить такую дуру!

— Ничего-ничего, это дело наживное, С собаками вы ужеразговариваете, так что…

— Никогда не думала, что врачи глумятся над своимипациентами.

— Вы не мой пациент, — тотчас возразилВерлецкий. — И слава богу, потому что я реаниматор.

— Зачем же вы брались лечить мой мозг?

— Не передергивайте, я не брался. Вам Следуетнемедленно успокоиться. Неужели вы не хотите разобраться в происходящем?

— Еще как хочу! — призналась Инга. — Иразберусь. Вот только посплю немного. У себя дома, разумеется. Вы меняпроводите?

— Нет никакого смысла бегать из подъезда в подъезд. Темболее все соседи уже знают о наших тесных взаимоотношениях.

— Как? — ахнула она. — Прям так и все?

— Спиридонова из пятьдесят восьмой точно знает, —обнадежил ее Верлецкий. — Сейчас я вам дам что-нибудь горячительное.

— А что я должна буду делать завтра в качестве вашейневесты? — поинтересовалась Инга, принимая из его рук рюмку и сотвращением нюхая содержимое.

— Не знаю. Что делают женщины, когда знакомятся сбудущей свекровью?

— Они делают морду.

— Вот и вы сделайте морду. Главное, чтобы мама поняла,как сильно мы любим друг друга. Кстати, нам придется перейти на «ты». Согласны?

— Вы так спокойно реагируете на то, что Вероникаубежала!

— Ты, — подсказал Верлецкий.

— Ты так спокойно реагируешь на то, что Вероникаубежала! — с той же интонацией повторила Инга.

— Григорьев, между прочим, тоже убежал.

— Мы поругались еще вчера, и в течение дня я этокое-как переварила.

— Надеюсь, завтра ты не станешь рассказывать моей мамео говорящей собаке.

— Мама приедет сюда?

— Она уже приехала. Вернее, Отто ее привез.

Отто — это ее муж, немец. Зажиточный и добродушный. Япоселил их в загородном доме — у нас он вполне приличный, отапливаемый, судобствами внутри.

— Это вы в больнице на такой заработали? — сподозрением спросила Инга, немедленно вспомнив «адвоката» Роберта Воронова сего портфелем и водянистым взглядом.