Я опускаю голову на колени, не желая смотреть ни на что.Оказавшись лицом ближе к лодке, я понимаю ужасную вещь: лодка сделана из крови.Это не какое-то покрытие. Это пахнет человеческой кровью.

Я поднимаю голову, глубоко вдыхаю. Я чувствую Стэна. Теперьон пахнет иначе. Как будто что-то более сильное вытесняет то, что делает егоСтэном. Несвежий макияж полностью стерся, остался лишь запах секса. Что осталосьот Стэна — это те бесконечные летние закаты, когда я наблюдала за тем, как онотрабатывает трюки на скейтборде снова и снова, доводя до совершенства и, можетбыть, желая, чтобы я не беспокоилась так о своем маникюре и занялась чем-нибудьвеселым.

Вот и все, что осталось от Стэна.

Остальное… оно трещит у меня в мозгу и пахнет смертью.Начинаю думать, что я «унюхиваю» не только носом.

Не думаю, что его можно спасти, — но не хочу сдаваться.Если есть способ помочь ему в этих потусторонних мирах, я найду его.

Может, когда мы в следующий раз ляжем спать, ко мне придетИсида и расскажет, как спасти Стэна. Или что это за синяя штука вокруг меня. Нокрылья крутые. Я от них в восторге. Лодка ударяется об окаменевшую лаву. Явстаю и оборачиваюсь: места, откуда мы приплыли, не видно, но, закрыв глаза, явижу Дверь, слегка мерцающую, но она очень далеко. Это навевает мневоспоминания, как мы сидели на крыше закусочной, лицом к Манхэттену. Аманда,Стэн и я делали так несколько раз, созерцали горизонт. Без башен-близнецовМанхэттен был бы похож на любой другой город, если бы не мосты. Но отзакусочной мосты видятся туманными и расплывчатыми, и, если не знаешь, кудасмотреть, ты их не увидишь.

Вот на что это похоже — закрыв глаза, смотреть на Дверь поту сторону воды.

— Пойдем, Элли, — говорит Райан.

Он стоит на камнях и протягивает руки, чтобы помочь мнеспуститься. Я повисаю на нем всей тяжестью, и он переносит меня через бортлодки, словно я перышко, крепко держа меня под мышки. Мой плащ развеваетсявокруг меня, и я надеюсь, это выглядит потрясающе.

Я балансирую на камнях из застывшей лавы, и Райануприходится помочь выбраться Стану.

Стэн потирает виски в том месте, где повязан платок.

— Я так голоден, — жалуется он. — Я оченьголоден, Элли.

Рокси ловит мой взгляд и смотрит на меня так, как порой наРайана, поднимая бровь и все такое. Я четко понимаю, чего она не говорит: Стэнбольше не человек и мы должны убить его.

Я слегка качаю головой, легчайшее «нет». Она приподнимаетодно плечо и роняет его, затем отворачивается. Как бы говорит: это твоипохороны.

Кристиан, пощелкивая, отходит к Двери. Эта Дверь светитсякоричневым. Она старая, истертая непогодой, похожая на мою Дверь, какой табыла, когда только открылась. Мне не хватает моей Двери отчасти, но непо-настоящему. Ведь она была по-своему милой, пусть и отталкивающим, пугающимобразом. Высокая арка, кованая железная решетка, позади которой — ничто, лишьмрак и временами демоны.

Мне даже не надо смотреть на Райана: он протягивает мнеобсидиановый клинок, я режу очередной палец, роняю кровь к порогу Двери.

«Ты знаешь меня, — говорю я мягко. — Ты знаешьменя».

Элли.

Дверь вспыхивает ярче коричневым, становится почти желтойили оранжевой, и мне приходится жмуриться. Я оглядываюсь на Райана. Его рукисжаты в кулаки. Он не щурится. Я возвращаю ему нож.

— О-о-о, привет, — говорит Стэн. Он спотыкаясьидет к Двери и прижимает руку к деревянному косяку. — Привет, —повторяет он.

— Что за черт? — спрашивает Рокси.

Она распахивает плащ и кладет руку на меч.

— Не надо, — говорю я. — Не надо.

Я оттаскиваю Стэна от Двери. Он хнычет. Я глажу его волосывокруг банданы. Откуда-то на моей руке возникает блеск.

Я все еще чувствую лето.

— Я не могу просто так сдаться, — отрывисто говорюя и ускользаю прочь от недовольства Рокси, неодобрения Райана и Кристиана,шагнувшего к нам. — Давай, Стэн, пойдем в Дверь.

Мне нравится думать, что своими решительными действиями я добиласьчего-то действительно важного. Пункт первый: никто до сих пор не сожрал моюкомпанию. Даже моих полудемонических товарищей. Это потому, что я решительна,что является другим названием для «упряма», что, в свою очередь, иногдаозначает «глупа».

Но есть и пункт второй, которого я достигла благодаря тому,что прошла сквозь Дверь со Стэном и высоко поднятой головой: я вошлабеззащитная в неведомый Ад.

Стэн впереди меня, и я сначала не осознаю свою ошибку. Имеюв виду, если бы я сделала это в другое время, было бы не так ужасно — простоизобилие полных лавы кратеров, куда можно случайно свалиться. Во всяком случае,там был свет. В этом же Аду мы оказываемся в темноте и тесноте, словно вчулане. Я слышу, как наше со Стэном пыхтение отражается от стен, сырых стен,которые где-то рядом. Я ничего не вижу, однако эти ощущения помогают мне сновой силой понять, через что прошел Стэн, когда ему завязали глаза в Аду. Имеюв виду, я в Аду. Я ничего не вижу. В темноте может быть что угодно.

Я тяжело дышу. Звук отражается эхом.

Стэн говорит почти нормальным голосом:

— Так, значит, вот на что это похоже?

— Мм… — отвечаю я.

Надеюсь, остальные появятся быстро. Я очень хотела быразжиться светом, пусть даже это будет свет Дверей, сияющих у меня в мозгу.

На миг мне кажется, что я, возможно, подумала об этом, выпонимаете, этим думательным голосом Двери, который заставляет вещи происходить,потому что я вдруг чую свет. Я смотрю вверх. Он зеленый, похож на глоустик[16]. Не уверена, что это хорошее развитие событий, но, с другойстороны, я действительно радуюсь свету.

Пока он не начинает двигаться. В свете я вижу, что Дверьоткрывается трещиной и по диагонали в трещине идет каменная труба. И вниз потрубе сползает все ближе и ближе… Вы когда-нибудь видели вблизи мокрицу?Подходящее имя для существа без лица, с дюжиной коротких перепутавшихся ног,склизким панцирем, скользящим взад-вперед, когда оно ползет по камням,нащупывая путь длинной изгибающейся антенной.

Теперь представьте, что оно большое. И из каждой щели в егоброне исходит зеленоватый свет.

Оно уже близко. Прямо над нашими головами. Останавливается.

Надо мной смыкается мрак, еще темнее, чем было прежде, потомучто я знаю, что здесь. Существо внезапно снова начинает светиться и так жебыстро гаснет. И это повторяется. И опять.

В отдалении, высоко над нами, я вижу еще один свет. Онопривело с собой друзей.