– Эти… твои ночные тренировки… они как-то связаны с приступами?

– Напрямую связаны.

О Боже.

– Ты не можешь пройти реабилитацию после травмы, потому что мешает боль?

– Да.

Теперь я начинаю кое-что понимать.

– Ты поэтому так мало ешь? – соображаю. – Чтобы легче было ходить… по ночам?

– Ну… в том числе и поэтому.

– Почему ещё? – спрашиваю его, и сама боюсь ответов.

Он признаётся не сразу, но всё-таки делает это.

– Бывает, меня тошнит. А в теории может и не только тошнить.

Я догадывалась. Где-то очень далеко в подсознании мелькала такая идея, но она никак не вязалась с тем образом парня, мужчины, который сложился у меня из отца и Тьяго. Выращенный в моём сознании Франкенштейн из этих двоих только что не отрыгивает за столом, а в остальном – почти всё позволено, и таких понятий как стыд, неловкость, не дай Бог забота о комфорте того, кто рядом, о собственном образе в его глазах – это нечто немыслимое, не из нашей реальности. А Лео так сильно похудел, живя со мной, потому что почти не ел, боясь, страшась не напугать меня болью, а оттолкнуть рвотой.

Я и прижимаю ладонь к губам, и кусаю их. Я зла… то ли на себя, то ли на него.

– Сколько килограммов ты потерял с мая?

Лео молча пожимает плечами. В его ванной есть весы, но в его голову, конечно, мысль взвеситься не приходила. А может, и приходила, постучала, но ей не открыли.

Так глубоко и тяжело, как сейчас, я уже очень давно не вздыхала. Даже мои пальцы, растирающие виски, не помогают справиться с гадким, тянущим внутренности чувством вины. Это, ведь, я проглядела. Не почувствовала, не догадалась.

– Я всё держу под контролем, тебя это не должно заботить, – говорит Лео.

– Классно, но… знаешь, я как-то ходила на курсы по поиску работы, и нас там учили, что соискатель не только может задавать вопросы, но и диктовать свои условия. Так вот мои условия: ты соблюдаешь нехитрые правила, либо ищешь себе другого работника. Главное правило: с сегодняшнего дня ты съедаешь всё, что будет лежать на твоей тарелке.

Ljósið by Ólafur Arnalds 

Утром, когда открываю глаза и вижу прямо перед собой очень трезвые и очень изучающие карамельные радужки в миндальном обрамлении, у меня сам собой рождается вопрос:

– Что я делаю в твоей постели?

Лео пожимает плечами.

– Слушай, мне нужно съездить в Калифорнию на пару дней. По делам, – говорит.

О, думаю. Отпуск. Хоть оторвусь где-нибудь.

– Это будет такое не очень приятное дело… в октябре. Так что, было бы супер перед этим хорошенько развлечься.

Я конечно, сразу же полагаю, речь идёт о каком-нибудь медицинском осмотре, консилиуме, операции даже, может быть. Кто о чём, а вшивый о бане.

– Конечно, – говорю. – Развлечься – это легко. Чего бы ты хотел?

– Съездить куда-нибудь подальше, чем в парк. Ты как-то говорила, что не была в Виктории?

Ну и память.

– Не была. Да, можем съездить. Но мне нужно всё подготовить: распланировать-забронировать.

– Без проблем. Если нужна помощь, я помогу.

– Замётано.

И мы, сами того не осознавая, продолжаем складывать кирпичики совместных воспоминаний.

Kings Of Leon – WALLS Trilogy

Логика путешествий по Канаде сильно отличается от Европейского варианта. Вместо осмотра памятников архитектуры в программе числятся многочисленные маршруты по лесам, горам, национальным паркам. Вместо списка ресторанов и вин, которые непременно нужно посетить и попробовать, канадский путешественник запасает консервы, энергетические батончики, примус и фильтры для воды. Вместо вечерних платьев и средств по наведению парадного облика, следует продумать спреи от комаров, погремушки от медведей, фонарики с фиксатором для головы и переносные зарядки для телефонов. Ну и самое главное, выбор отеля заменяется выбором палатки, спальника и того, что под него подложишь, чтобы холод земли не отморозил тебе задницу.

Когда мы подходим к полке с палатками, на лице Лео образуется выражение знатока, которого никому и ни за что не обвести вокруг пальца. Он смотрит не на ценники, как я, а на бренды и характеристики самой палатки: как раскладывается, как крепится, какую гарантию даёт производитель на водоустойчивость ткани.

– Вот эта симпатичная, – показываю ему миленький домик с крышей.

– Их сдувает.

– В каком смысле сдувает?

– Вот эта сложная конструкция наверху, которая якобы конвертируется в тент от солнца, имеет свойство надуваться, как паруса, во время ветра. Ни одни крючки не удержат. Зонтик у тебя никогда не уносило?

– Ну, так чтобы совсем – нет. Но я примерно понимаю, о чём ты.

– Да, с этой палаткой так же. Оптимальная конструкция всегда обтекаемой и максимально прижатой к земле формы – тут тот же принцип, что и в строении спорткаров. В ткани не должно быть ни карманов, ни заломов, вот как здесь, – показывает на голубую, самую примитивную на вид палатку. – Две берём или одну?

Хороший вопрос.

– Мне всё равно, – пожимаю плечами.

– Мне тоже всё равно. Так две или одну?

– Смотри, – показываю на другой вариант палатки. – Вот у этой есть навес над дверью.

– Это всё лишнее. На практике такие вещи только мешают.

– Окей. А что если, например, дождь? Я читала несколько фотоотчётов блогеров-путешественников и видео смотрела, и знаешь, в чём все они сошлись?

– В чём?

– В какое время ни окажись на острове Ванкувер, всё равно попадёшь под дождь.

Лео смотрит с непониманием.

– Ткань пропитана водоотталкивающим веществом, – повторяет.

– А твоя коляска? Я думаю, через эту дверь она не пройдёт внутрь. Так что тебе придётся оставлять её снаружи.

Лео долго не отвечает. Я уже начинаю терять терпение, о чём можно так усиленно думать?

– Ничего страшного, если намокнет, – доводит до моего сведения и поднимает на меня глаза.

Я смотрю в них, и мне впервые приходит в голову это: «Такой грустный и такой сексуальный». В этой фразе весь его образ. Если когда-нибудь меня попросят описать его двумя словами, я скажу «грустный и сексуальный».

Тем, кто не обзавёлся собственными водоплавающими средствами, добраться на остров можно только на пароме. Автомобили паркуются на двух нижних палубах, а на верхней водители и их пассажиры могут расположиться в комфортных креслах и насладиться видами, перекусить или просто согреться горячим кофе.