— Тогда стреляй. — Он усмехнулся, а потом продемонстрировалвсе свои зубы в шикарной улыбке. — Стреляй, детка, тебе повезло.

Мне очень хотелось выстрелить и превратить эту его улыбочкув кровавую кашу, но проблема была вот в чем: у этого сукина сына было лицомоего мужа, и хотя я прекрасно сознавала, все, что связывало нас, былопритворством, то есть ничего нас не связывало и даже наоборот: он был, есть ибудет моим врагом, если, конечно, я сейчас его не пристрелю. Нажать на курок —самое разумное решение, но, несмотря на все эти соображения, я не могластрелять в Андрея, хотя никаким Андреем он не был. Все это вихрем промелькнулов голове, и я с тоской поняла: я проиграю. Он уже успел сообразить, что к чему,а значит…

— Ну, что же ты? — хмыкнул он, и мне вдругпоказалось, что он хочет, чтобы я в него выстрелила. Мысль нелепая, но я моглапоклясться, что на долю секунды в его глазах мелькнуло сожаление. — Тыдура, — сказал он не то с насмешкой, не то с сочувствием. А я ударила егопистолетом в лицо, это было действительно неожиданно и для него и для меня,Стас не успел уйти от удара, его отбросило к стене, он раскинул руки, и что-топохожее на стон вырвалось из его груди, но мне уже было не до его самочувствия,в холле появился Эдик, повернул голову в нашу сторону и заорал:

— Сюда! — А я выстрелила, не задумываясь и дажеособо не целясь, Эдик точно обо что-то споткнулся и очень медленно осел на пол,как будто сложился в несколько раз.

В холле появился ещё человек, третий охранник, он былвооружен, но Стас, придя в себя, крикнул:

— Не стрелять!

Парень хотел броситься мне под ноги, но я успела выстрелить.Пролетев по инерции ещё несколько шагов, он упал, забрызгав стену, пол и дажепотолок своей кровью, а Стас пробормотал:

— Ну, дерьмо. — И бросился ко мне, очень глупо,если учесть, что оружия у него по-прежнему не было, но в себя он уже пришел, истало ясно: в рукопашную с ним идти дело совершенно глупое и для менябесперспективное. Мне надо либо стрелять, либо уносить ноги, что я и решиласделать, бросилась в сторону входной двери, но тут где-то на полу запищалкотенок, а я поняла, что он вывалился из кармана пиджака, повернулась и увиделаего. Маленький жалкий комочек, он прижался к стене и тоненько пищал. Явернулась, видя, как Стас рванул мне навстречу, и прекрасно сознавая, чтотеперь у меня точно нет шансов, и выстрелила, целясь выше головы, но ужепоняла: это его не остановит, чтобы остановить, его придется убить. Я вотчаянии сцепила зубы, подхватила левой рукой котенка, целясь в лицо своемуврагу, Стасу оставалась пара метров, не больше, а мне хотелось зажмуриться, нотут он поскользнулся на залитом кровью полу, и упал, не удержавшись на ногах, ая бросилась к двери, испуганно бормоча:

— Господи, господи…

Грохот был чудовищный, я ещё не успела понять, чтопроизошло, а массивную дверь разнесло в щепки, со звоном посыпались осколкистекол, а Стас заорал:

— Назад! Уходим через подвал!

Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя от неожиданности,Стас дернул меня за руку, я оказалась на полу, и очень вовремя: стену в томместе, где я секунду назад стояла, прошила автоматная очередь.

— Кто это? — пробормотала я, сообразив, что мылежим, обнявшись, в луже чужой крови, а вокруг нас сущий ад.

— Твои друзья, — хмыкнул Стас, — тольковстречаться с ними не советую. У них к тебе большие претензии.

Надо отдать ему должное, соображал он быстро. Перекатился пополу к стене напротив, перебежками достиг двери, из-за которой появился вмомент нашей встречи, и рявкнул:

— Ты что, присохла к полу?

Я в точности повторила его маневр, и через секунду мыоказались в просторной комнате, Стас запер дверь, подтащил к ней тумбочку, а яподкатила стол, прекрасно понимая, что все это задержит нападавших не более чемна несколько секунд.

— В подвале, как спустишься налево — сауна, там,дальше, есть дверь в коридор, он выходит на улицу, дверь заперта на задвижку,рядом гараж, можно уйти. — Говорил он торопливо, кивнул в сторону лестницыс резными перилами, а сам извлек из шкафа автомат, проверил его и сказал сусмешкой:

— Топай…

Я скатилась по лестнице, не чувствуя ног, налево сауна…Где-то над моей головой ударил автомат. Придерживая кота в кармане пиджака, язаметалась по огромному подвалу. Черт, где эта дверь?

Дверь наконец нашлась, я распахнула её и оказалась на улице.На мгновение зажмурившись от яркой вспышки и даже не сразу поняла, что это фарыпроезжающей машины. Слева был гараж, на четвереньках я достигла его стены ипопробовала осмотреться. Ночь, дом в зареве разгорающегося пожара,металлическая ограда, которую надо как-то преодолеть. Возле стены гаражаконтейнер для мусора, о воротах можно забыть, они наверняка заперты. Только яоб этом подумала, как где-то рядом взревел мотор машины, я успела заползти законтейнер, в то же мгновение ворота распахнулись и во двор влетел огромныйджип, а я на четвереньках бросилась на улицу, потом покатилась по асфальту и вконце концов уперлась спиной в ствол дерева. Впрочем, уперлась, это мягкосказано, я в него влетела и взвыла от боли, нащупала котенка в кармане, онжалобно мяукнул в ответ. Значит, жив.

Я тряхнула головой и попробовала понять, что происходит, итут дом, который был у меня как на ладони, вдруг взлетел на воздух,ослепительно вспыхнув, а я, закрыв голову руками, покатилась по траве, подальшеот разлетающихся во все стороны осколков. Я обо что-то ударилась затылком,вскрикнула и потеряла сознание, а когда очнулась, в предрассветных сумеркахувидела где-то вверху мелькающие красно-синие огни милицейских машин. В сотнеметров от меня сновали люди, прилежно трудились пожарные, а две собаки наповодках злобно рычали, повернувшись в мою сторону. Надо было срочно уходить.Ноги подгибались, будто ватные, а деревья, люди и даже земля у меня под ногамистранно раскачивались, я с огромным трудом поднялась, держась за ствол дерева.Пистолет я умудрилась потерять, когда летела на дно оврага, где стояла сейчас,шатаясь и тряся головой. Котенка в кармане не было. Опустившись на колени, япринялась шарить вокруг руками и звать:

— Кис-кис.

Он не отзывался, а я заплакала в отчаянии, сидела на земле,била по ней кулаком и плакала.