– Могу я просить дозволения поговорить с наследником дроу? Вдруг мы сможем прийти к какому-то другому соглашению? Или мне удастся его убедить не вредить Шотклеру? – спросила я у Его Величества Дайордже.

– Аур-р-рика… Я сказал тебе не лезть в это! – рыкнул Майборо, а его взгляд снова стал еще более мрачным.

А вот Дайордже, похоже, с сыном был не согласен, потому что, качнув головой, все же выдохнул:

– Попробуй. Это хоть какая-то, но попытка.

Я с благодарностью кивнула, а Майборо отвернулся.

– Удачно пообщаться…

– Анж! – я попыталась остановить его, но мужчина ушел, не пожелав больше ни о чем разговаривать.

– Его гнев скоро утихнет… – задумчиво сказал Дайордже. – И конечно же, я не питаю ложных надежд, что тебе удастся уговорить Сиреншерра. Но я всегда придерживался того принципа, что попробовать стоит даже самый безнадежный вариант, если он вдруг может помочь. Так что я велю моим людям отвести тебя к дроу, сам же отправлюсь с сыном туда, где сейчас нужнее.

– Вы решили лично отправиться к Хребту Йорда? – удивилась я, а император кивнул.

– Род Финистов никогда не был замечен в трусости. Думаю, нужно показать нашим незваным гостям все гостеприимство Шотклера!

Императорский дворец, в отличие от скромной малой резиденции Дайордже, в которой мы жили, и в котором сам император любил проводить все свое время, был холодным и неуютным. Помпезным? Конечно же не настолько, как дворец Хруся в Тертечеке. К слову, культура и архитектура Шотклера были мне куда больше по душе, поскольку в них сочетались великолепие и строгость.

За все то время, что мы прожили здесь с Майборо, я была в императорском дворце всего лишь пару раз. Это объяснялось не только нашим с Анжеем желанием пока привлекать меньше к себе внимания, но и тем, что согласно традициям Шотклера, Майборо не мог жить во дворце до официальной церемонии, которая должна была состояться после экзамена.

Поэтому сейчас, следуя по залам дворца, который в будущем мог бы стать постоянным нашим с Майборо пристанищем, я чувствовала себя не в своей тарелке. Интересно, охранники, что следовали со мной, тоже ощущали нечто подобное?

Я думала о том, что произошло, волновалась перед предстоящим разговором с дроу… А еще ужасно захотелось жаренных кур. Наверное, это все виноват стресс…

– Сиреншерра увели в Нижние камеры, туда, где содержатся особо опасные преступники, – пояснил мне один из охранников, его звали Доксли, когда мы начали спуск в Подземелье по узким витиеватым лестницам. – Поэтому будет не лишним предупредить вас, что то, что вы увидите или услышите там, может здорово напугать. Не предавайте этому особого значения и старайтесь не обращать внимания, иначе это попросту может свести вас с ума.

Что ж, подобное предостережение меня уже напугало, но я все же кивнула.

– Хорошо.

Мы миновали один подземный этаж, потом еще один. От долгого спуска по винтовым лестницам у меня уже начала кружиться голова, а сырость и влага подземелий забирались за шиворот.

Я облегченно вздохнула, когда мы наконец дошли до самого конца этой бесконечной лестницы. Перед нами оказалась массивная железная дверь. Доксли было достаточно приложить к ней свою ладонь, чтобы она открылась.

Затхлый воздух почти сразу же дунул в лицо.

– Идите за мной, – сказал стражник.

Я послушно пошла за ним, а еще несколько охранников последовали за нами. Справа и слева от нас находились камеры, за прочными железными решетками которых находились изможденные узники. Они цеплялись за прутья решеток, шептали, стонали, звали меня… Это место действительно было жутким. Я пробыла здесь всего ничего, а мне уже хотелось развернуться и убежать отсюда как можно скорее. Даже представить не могла, что чувствовал сейчас Сиреншерр…

Хотя, когда мы оказались рядом с его камерой, я поняла, что ошибалась… Похоже, ему было абсолютно все равно, что он оказался в подобном месте.

Заглянув внутрь камеры, в просвет за железными прутьями, я заметила узкую кровать с продавленным матрасом, стол, за ширмой из темной грубой ткани – импровизированный душ.

Дроу сидел на кровати, а когда увидел меня, то соизволил подняться и подойти к решетке. От усмехнулся, заглядывая мне в глаза.

– Решила все же поговорить? Как изобретательно!

– Сними эту гадость! – я коснулась пальцами его кулона. – Немедленно! Сейчас же!

– Оу-у-у… Вижу, в твоем голосе появились властные нотки… Это тебе твой номинальный статус Лисьей Королевы дал возможность раскрыть в себе хамство и дерзость?

Я покраснела не то от злости, не то от обиды.

– Неужели ты не понимаешь, что это твой единственный шанс выйти отсюда?

Сиреншерр приподнял бровь.

– И дальше что? Вернуться домой без невесты?

– Это лучше, чем не вернуться совсем.

– Даже не надейся. В этом случае, и вас здесь в Шотклере не жить тоже. Потому что люди Дэорираля камня на камне здесь не оставят, если я не вернусь, поверь. Магический вестник же с указанием маршрута через горы уже улетел в Дэорис.

Вздохнула, понимая, что мало, что могу сделать и предложить этому мужчине в обмен на свою свободу.

– Должен же быть какой-то выход! Пойми, я действительно не могу за тебя выйти! Слишком многое поставлено на кон…

Дроу лишь усмехнулся снова.

– Извини, Аурика. Ничем не могу помочь. Думаю, что дальнейшие наши разговоры будут столь же бессмысленными, так что уходи. Амулет, который ты так рьяно пытаешься с себя снять, будет хранить тебя.

Анжей Майборо

Наверное, злость – одно из самых поганых качеств, что мы можем испытывать. А еще ревность.. Даже не знаю, что хуже… Я настолько был поглощен собственными эмоциями, что совсем забыл о том, что Аурике, возможно, сейчас еще более непросто, чем мне…

– О чем задумался? – спросил отец, чуть приостанавливая свою лошадь. Военный отряд уже почти добрался до того места, где должны были появиться обещанные Сиреншерром лазутчики.

– Аурика, наверное, обижена сейчас на меня… – произнес я.

Дайордже Финист усмехнулся.

– Думаю, она больше занята угрызениями совести и паникой… Она считает, что все, что происходит сейчас – это ее вина.

– Глупость и чушь, – вздохнул я.

На самом деле я видел, что девушка слишком близко все принимала к сердцу. Аурика вообще была чувствительной натурой, если на то пошло… Но меня ослепили собственный гнев, это нежелание дроу смириться с тем, что Аурика только моя… Моя и ничья больше.

Возможно, мне стоило с ней хотя бы просто поговорить, а не кидаться сразу с обвинениями. Возможно, я просто боялся себе признаться в том, что выбери она сейчас этого дроу, мое сердце было бы разбито… Да