– Дорогая, ты просто сошла с ума!

– Да, от тебя, – счастливо рассмеялась Сирина,вручая ему второй сверток с зажигалкой, который он развернул с таким жевосторгом.

– Господи Боже мой, Сирина! Ты меня просто балуешь!

– Как бы мне хотелось тебя баловать. Если б…

Но он стиснул ее в объятиях, лишая возможности продолжать.

– Я не был бы счастливее, чем сейчас. Счастливее бытьпросто невозможно. Ты мой самый дорогой и самый бесценный подарок, когда-либодарованный мне судьбой.

С этими словами Брэд медленно разжал руки, выбрался изкровати и направился к комоду, стоявшему в дальнем конце комнаты. Сирина судивлением следила за его действиями.

– Что ты там ищешь?

– Ох, и сам не знаю. Подумал, вдруг Санта-Клаус оставилтут что-нибудь для тебя? – С улыбкой он бросил на нее взгляд, полныйлюбви.

– И это после всего, что ты надарил мне вчера?

Но Брэд уже решительно шел к ней, держа в руке небольшуюкоробочку, завернутую в блестящую обертку. Узкая серебристая ленточка иинтригующе маленькая коробочка, которую он протянул ей, притягивали ее вниманиеи пробуждали любопытство.

– Тебе, дорогая! Сирина покачала головой:

– Я не заслуживаю дополнительных подарков.

– Что ты, ты достойна только самых лучших, самыхзамечательных. Ясно?

– Да, сэр.

Сирина шутливо отдала ему салют и начала разворачиватьобертку. Даже обертка выглядела очень шикарной, а небольшая черная коробочкатем более. Когда Сирина открыла ее и увидела то, что лежало в ней, у нееперехватило дыхание. Руки ее задрожали, она взглянула на Брэда почти испуганно:

– О Брэд!

– Нравится?

Он быстро извлек из коробочки кольцо и надел его на дрожащийпалец Сирины. То был розовый, совершенно прозрачный бриллиант овальной формы,окруженный меньшими по размеру белыми алмазами, вставленными в тонкую золотуюоправу. Кольцо отличалось элегантными пропорциями, изумительным цветом ивеликолепной игрой камней. Оно чудесно смотрелось на изящной руке Сирины.

– О Боже ты мой! – Сирина лишилась дара речи, какзачарованная глядя на кольцо. – О Брэд!

Слезы подступили к ее глазам, он улыбнулся, тронутый идовольный ее нескрываемым восторгом.

– Ты заслуживаешь десятков таких колец, Сирина. Немцымало что оставили в Париже. Когда мы вернемся в Штаты, купим тебе моднуюодежду, меха, украшения, шляпки – словом, все, что тебе понравится. Ты всегдабудешь моей принцессой.

В последовавшие месяцы Сирина коротала дни, то прогуливаясьпо Булонскому лесу, то посещая тихие, наполовину пустые музеи, то бесцельнозаходя в магазины, все время с нетерпением дожидаясь вечера и прихода Брэдадомой. Все, чего ей хотелось, – это видеть мужа. Брэд обнаружил в нейстрасть, о существовании которой прежде и не подозревал. Вдвоем они проводилимного времени: глядя на огонь камина, сидели в библиотеке, беседовали,целовались, обнимались, затем, словно расшалившиеся дети, мчались на второйэтаж. Но как только они оказывались в спальне, то сразу же переставали бытьдетьми. Их занятия любовью стали уточненными и бесконечными. Так незаметно зимасменилась весной.

Работы у Брэда стало гораздо меньше. Наиболее срочные послевоенныепроблемы начали понемногу разрешаться, а за долговременные еще несколько лет несобирались браться. Поэтому то, что оставалось, представляло собой приятнуютекучку с не особенно напряженным графиком, позволявшим помечтать, сидя зарабочим столом, провести ленч с женой, побродить с ней по паркам, а затемвместе с ней мчаться домой, где ждало еще одно страстное приключение, преждечем вновь вернуться за свой рабочий стол.

– Я не могу каждый день после ленча заниматься с тобой любовью, –как-то майским утром в полусонном состоянии пожаловался он Сирине, лежа в ееобъятиях, счастливый и опустошенный.

– Почему бы и нет? Неужели ты думаешь, что твоя женастанет возражать? – улыбнулась Сирина. Теперь она выглядела болеевзрослой, чем пять месяцев назад, когда поезд привез ее в Париж из Рима.

– Моя жена? – Брэд взглянул на нее, волосы егобыли всклокочены. – Это не жена, это сексуальная маньячка.

Сирина рассмеялась.

– Неужели ты не понимаешь, что, когда мне стукнетсорок, я буду выглядеть на все шестьдесят, если и дальше все будет продолжатьсяв таком же темпе.

Однако по выражению его лица было ясно, что он ничего неимеет против, и Сирина бросила на него лукавый взгляд:

– Ага, ты уже жалуешься?

Сегодня в ее глазах Брэд заметил странный блеск, словно онаскрывала что-то. Брэд вспомнил, что в первый раз обратил внимание на этотблеск, когда Сирина вышла к ленчу…

– Итак, вы жалуетесь, подполковник?

– Ну, не то чтобы… Однако вам следует знать, что я несмогу продолжать в том же духе, когда мы вернемся в Штаты.

Сирина вопросительно склонила голову.

– Понимаешь, просто американцы так себя не ведут…

– Они не занимаются любовью? – Сирина напустила насебя испуганный вид, а в глазах плясал все тот же бесенок.

– Никогда.

– Ты обманываешь.

– Нет. – Он усмехался, глядя на нее. –Проклятие, мы не сможем продолжать заниматься любовью так же, как сейчас,потому что мой перерыв на ленч там будет гораздо короче.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы отправляемся домой, принцесса…

– В Штаты? – Сирина застыла. Она знала, чтокогда-нибудь это должно было произойти, но не предполагала, что такскоро. – В Нью-Йорк?

– Только на три недели, в отпуск. После этого, любимая,мы отправимся в местечко под названием Президио в Сан-Франциско, и я стануполковником. Как вам это нравится, миссис Фуллертон?

Стать полковником в тридцать четыре года означалоголовокружительную карьеру, и Сирина понимала это.

– О, Брэд, – Сирина с восхищением смотрела нанего, – это просто великолепно! А Сан-Франциско?

– Тебе там понравится. И не только город. Тэдди будетнеподалеку от нас, поскольку осенью он начнет учиться в медицинском институте вСтенфорде. И мы сможем попасть домой на свадьбу Грега. Все отличноскладывается, не так ли, любимая?

– Более или менее. – Сирина откинулась на подушки,опять загадочно улыбаясь.

– Более или менее? Вот те на! Я получил повышение, насотправляют домой, мы будем жить в одном из лучших гарнизонов страны, а тыговоришь «более или менее»? Сирина, я просто вынужден тебя отшлепать.

Брэд притянул ее к себе, собираясь положить поперек колена,но она подняла руку.