что и с артиллерией тоже не все в порядке. Дальномеры выдавали явно неверные цифры, а установки прицелов и целиков в башнях сильно разнились. Дав несколько залпов по неуправляемому «Александру», так и не добились накрытий, несмотря на вполне приемлемую дистанцию стрельбы и безупречную выучку расчетов. А когда русский флагман и «Орел» быстро разделались с японскими бронепалубниками и двинулись на него, явно справившись с повреждением, «Токиве» не оставалось ничего другого, как максимально поспешно начать отход к корейскому берегу.

С большим удовлетворением обнаружив, что оба русских броненосца преследуют именно его крейсер, капитан первого ранга Иосимацу считал, что, уведя их с поля боя, он окажет гораздо большую помощь «Якумо», чем просто позволив безнаказанно расстрелять свой искалеченный корабль, не способный нормально отбиваться. Исходя из этого, он приказал прекратить бесполезный огонь и заняться заделкой пробоин и течей. Поскольку дистанция начала увеличиваться, активным маневрированием ему удавалось избегать попаданий, уходя из-под частых накрытий. Ушедшего куда-то к югу «Якумо» с него так и не разглядели, в самом начале своего отхода отметив только вспышки залпов в дымной пелене примерно там, где он должен был находиться.

Далее «Токива» сумел укрыться в полосе плохой видимости, сменив курс, и благополучно проскочить до корейских шхер южнее Фузана. Там через сигнальный пост вызвали эскорт из Мозампо, подошедший уже в темноте, и под его прикрытием ушли в маневренную базу для неотложного ремонта. До конца дня в Фузан и Мозампо пришли несколько рыбацких шхун с поднятыми из воды на месте гибели японских крейсеров людьми. От них узнали, что японского флота больше нет.

Из боевых кораблей никто больше так и не вернулся. Но если участь «Такачихо» стала широко известна, то что случилось с «Якумо», ни в Фузане, ни в Мозампо не знали. Однако все понимали, что возможности уцелеть у него не было. Да и без этого еще до наступления темноты стало совершенно ясно, что японский флот окончательно разгромлен, со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями.

Ходившие на разведку в том направлении или возвращавшиеся с дозора небольшие суда до утра выловили из воды еще полтора десятка человек с «Цусимы», «Акаси» и «Касаги». Из экипажа «Адзумы» не было никого. От спасшихся с «Касаги» и «Цусимы» знали, что этот броненосный крейсер затонул под огнем русских броненосцев, стреляя до последнего момента. Знали также, что русские активно вели спасательные работы на месте его гибели и всех других японских крейсеров, подняв из воды всех, кого видели. В японские базы доставили лишь тех, кто выжил чудом, решив умереть, чтобы не попасть в плен, и потому скрывался от них.

Начальник морского района Мозампо контр-адмирал Огура, оказавшийся теперь старшим морским начальником в районе Цусимских проливов, прекрасно понимал, что этим дело вряд ли ограничится. Теперь абсолютно ничто не мешает русским обрушиться всей мощью на стоянки транспортов в Броутоновом заливе. Адмирал Ямада со старичком «Фусо» и приданными ему силами не смогут их остановить.

Даже одной телеграммы, переданной русскими с Цусимы с сообщением о том, что случилось, будет достаточно для активизации оставшихся в тех водах малых броненосцев, уже проявлявших интерес к армейским плавучим тылам. А если к ним на помощь придут еще и броненосцы Небогатова из Цугару, тогда уже точно от корейских берегов никто не уйдет.

Единственный шанс дать им спастись он видел в продолжении максимально плотной блокады Цусимских островов, в первую очередь информационной. Причем любой ценой. Все имевшиеся в его распоряжении пароходы и шхуны, оснащенные радио, он приказал немедленно готовить к выходу в море. Их командиров вызвал к себе и лично изложил свое видение ситуации. С ним согласились единодушно, выразив готовность выполнить свой последний долг до конца.

Предполагалось развернуть большую часть судов в две линии с основной задачей: перебивать все телеграфирование, идущее с вражеских станций. Не задействованные сразу оставались пока в резерве для максимально быстрого замещения выбывших с позиций по различным причинам, которых теперь могло быть очень много. Он прекрасно понимал, что в случае разворота Рожественского на север все это будет почти моментально сметено с дороги без малейшего ущерба для противника, если не считать расход боезапаса, но отступать не собирался. К сожалению, штормовая погода не давала никакого шанса с наступлением темноты использовать отряды «Кокутай» и миноносцы.

А «Токива», так и не дождавшись более никого из двух отрядов крейсеров, уже следующей ночью выскользнул из гавани и полным ходом ушел в Нагасаки для более основательной починки, растянувшейся на пять дней. После этого, сопровождая большой конвой из двенадцати японских и иностранных пароходов, он ушел в Токийский залив, а потом – в Куре на ремонт, закончить который так и не успели. Его уже изрядно изношенные пушки, подлежавшие замене, использовали для усиления обороны Йокосуки.

Глава 5

Отряд контр-адмирала Йессена вместе с истребителями Матусевича, назначенный приказом наместника для атаки японских пароходных стоянок, вместо намеченного времени выхода в четыре часа дня, смог наконец покинуть бухту Рейд Паллада в заливе Посьет только на закате.

Причин задержки было две. Во-первых, после приемки на борт воздухороты с ее имуществом и прочего груза для гарнизона Гензана «Апраксин» имел весьма ограниченную боеспособность. Его кормовая башня могла стрелять только по траверзу, поскольку на палубе позади нее разместили оболочку аэростата, лебедки для подъема и опускания шара и баллоны с водородом. А ящики с боеприпасами и прочими видами снабжения, рассованные по палубам, проходам и кубрикам обоих броненосцев, изрядно затрудняли все передвижения по кораблям.

В таком состоянии им следовало всячески избегать встречи с любым противником. А для этого следовало основательно догрузиться углем, чтобы иметь некоторый запас топлива для более свободного выбора маршрута и возможного уклонения от преследования. К тому же не исключалось, что в Гензан прорваться все же не удастся, в этом случае угля должно было гарантированно хватить еще и на обратный путь, тоже проложенный не по линейке, поскольку прямо только вороны летают.

Заявку на топливо формально удовлетворили в кратчайшие сроки, но вместо отпуска запрашиваемых 180 тонн с угольщика велели грузить столько же, но только местного – с берегового склада. Причем своими средствами. А если баржами, то по отдельному найму. Это помимо непредусмотренных расходов гарантировало задержку, да вдобавок этот уголь был низкого качества, хотя по бумагам проходил как отборный кардиф. Когда затребовали дать тот, что значился в документах, получили ответ, что до этого угольщика господам морякам вообще не должно быть никакого дела, он давно разгружен, и брать надо тот уголь, что дают, иначе