Однажды осенью, в сумерках Горлим пришел туда, а когдаподошел к дому, то почудилось, что в окне мелькнул свет, и, подкравшись, онзаглянул в окно. Он увидел Эйлинель, и лицо ее было измождено голодом истраданиями, и послышался ему голос, сетовавший на то, что он покинул ее.Горлим громко крикнул; и в то же мгновение порыв ветра задул огонь; завыливолки, и на плечи его легли тяжкие руки ищеек Саурона. Так был схвачен Горлим;его приволокли в лагерь и пытали, чтобы вызнать, где скрывается Барахир икакими путями бродит. Но Горлим ничего не сказал. Тогда обещали ему, что еслион покорится, то его освободят и вернут ему Эйлинель; и, измучась болью итоской по жене, он дрогнул. Тогда его немедля доставили к Саурону, и Сауронсказал: "Я слыхал, что ты хочешь поторговаться со мной, какова же твояцена?"

И Горлим ответил, что хочет обрести Эйлинель и бытьосвобожденным вместе с нею; ибо думал, что она, как и он, в плену.

Рассмеялся тогда Саурон: "Уж слишком ничтожна цена длястоль замечательного предательства! Что ж, пусть будет так. Говори!"

Горлим попытался было отступиться, но, устрашенный взглядомСаурона, он в конце концов рассказал все, что знал. И захохотал Саурон, и,измываясь над Горлимом, открыл ему, что видел он лишь призрак, сотворенныйчарами, чтобы заманить его в ловушку; ибо Эйлинель давно мертва. "Тем неменее я исполню твою просьбу, — сказал Саурон, — ты будешь освобождени отправишься к Эйлинель." И он предал Горлима мучительной смерти.

Так было обнаружено укрытие Барахира, и Моргот сплел вокругнего свои тенета; и орки, напав на рассвете, застали дортонионцев врасплох иубили всех, кроме одного. Ибо Берен, сын Барахира, был послан своим отцомисполнять опасное дело — следить за тайными тропами Врага; и когда захватилилагерь изгнанников, Берен был далеко. Но когда спал он, застигнутый ночью влесу, ему привиделось, что стервятники густо, как листья, облепили обнаженныедеревья над озером, и с клювов их каплет кровь. Затем Берен увидел во снефигуру, что приблизилась к нему по воде, и была это тень Горлима. Призракобъявил ему о своем предательстве и смерти и умолял поспешить, чтобыпредостеречь отца.

Тогда Берен пробудился и бежал всю ночь, и на второе утробыл в лагере изгнанников. Но когда он приблизился к лагерю, стервятникиподнялись с земли и расселись на деревьях, окружавших Тарн Аэлуин, и закаркали,насмехаясь.

Похоронил Берен тело отца своего, и возвел над ним курган изкамней, и над его могилой поклялся отомстить. Вначале он пошел по следу орков,что убили его отца и сородичей, и к ночи отыскал их стан у истока Ривиля,недалеко от топи Серех; будучи умелым следопытом, он незаметно подкрался к ихкостру. Там предводитель орков похвалялся своими делами и показывал рукуБарахира, которую он отрубил, дабы доказать Саурону, что все исполнено; а намертвом пальце было кольцо Фелагунда. Тогда Берен спрыгнул со скалы, что былаза их спинами, убил предводителя и, вырвав руку с кольцом, бежал, хранимыйсудьбой; ужас объял орков, и их стрелы не попали в цель.

Свыше четырех лет после того скитался Берен одинокимизгнанником в Дортонионе. Он стал другом зверей и птиц, и они помогали ему и непредавали; и с тех пор он не ел мяса и не убил ни одно живое существо, еслитолько оно не служило Морготу. Он боялся не смерти, а плена, но благодарябезрассудной своей отваге избежал и гибели, и оков, и слухи о его отчаянныхподвигах одиночки разошлись по всему Белерианду, дойдя даже до Дориафа. НаконецМоргот назначил за его голову награду не меньшую, чем за голову Фингона, верховногокороля нолдоров; но орки скорее бежали без памяти, заслышав о его приближении,нежели пытались схватить его. Потому Моргот, чтобы изловить Берена, выслалвойско под водительством Саурона; и вел с собой Саурон волколаков, свирепыхзверей, в чьи тела были им заключены злые духи.

Зло заполнило этот край, и все, что было там доброго,бежало; и Берену пришлось так тяжко, что в конце концов он принужден былпокинуть Дортонион. Снежной зимой оставил он родину и могилу своего отца и,поднявшись высоко в Горы Ужаса, увидал вдали Дориаф. Тогда запала в его сердцемысль, что он должен достичь Потаенного Королевства, куда не ступала еще ногасмертного.

Страшен был путь на юг. Отвесны склоны Эред Горгорофа, а уподножья их клубится мрак, что рожден еще до рожденья Луны. За ними лежалапустыня Дунгорфеб, где сталкивались чары Саурона и могущество Мелиан; ужас ибезумие наполняли эту землю. Там обитали пауки из мерзкого племени Унголианты иплели незримые сети, которых ничто живое не могло избежать; там бродили чудища,появившиеся еще в долгой тьме, предшествовавшей восходу Солнца, и выслеживалидобычу множеством глаз. Не было в этой земле, населенной призраками, пропитанияни для людей, ни для эльфов, а была лишь смерть. Этот путь не последнее местозанял позднее среди свершений Берена, но он никому не рассказывал о нем, чтобыужас тех дней вновь не затемнил сердце; и никто не знает, как отыскал он дорогуи прошел по тропам, на которые не осмеливался ступить ни эльф, ни человек, досамых рубежей Дориафа. Как и предсказывала Мелиан, он преодолел лабиринты,сплетенные ее волшебством, ибо велика была его судьба.

Говорится в Лэйтиан, что Берен пришел в Дориаф нетвердымшагом, поседевший и сгорбленный под тяжестью многих лет лишений — так тяжел былего путь. Но, бродя в разгаре лета по лесам Нэльдорефа, он повстречал Лутиэн,дочь Тингола и Мелиан, когда в вечерний час, при восходе луны, танцевала она нанеувядающих травах прибрежных полян Эсгалдуина. Тогда память о перенесенныхмуках покинула его, и он был очарован, ибо Лутиэн была прекраснейшей средиДетей Илуватара. Ее одеяние было синим, как ясное небо, а глаза темны, какзвездная ночь; плащ усеян золотыми цветами, волосы же черны, как ночные тени.Свету, играющему на листьях древ, пению чистых вод, звездам, встающим над туманнойземлей, подобна была ее красота, а в лице ее был сияющий свет.

Но она исчезла, а Берен потерял дар речи, словно заклятьебыло наложено на него; и он долго бродил в лесах, подобно дикому зверю,разыскивая ее. В душе он называл ее Тинувиэль, что означало Соловей, дитяСумерек в наречии Сумеречных Эльфов, ибо другого имени он не знал для нее. Онвидел ее издалека, словно лист на осеннем ветру, словно звезду над зимнейвершиной; но незримые цепи сковывали его.

Наступила весна, и как-то на заре Лутиэн танцевала назеленом холме и вдруг запела. Ее песня пронзала сердце, подобно песнежаворонка, что взлетает над вратами ночи и рассыпает трель свою среди гаснущихзвезд, видя, как из-за пределов мира встает солнце. Песня Лутиэн разбила оковызимы, и заговорили скованные морозом воды, а там, где ступала дева, пророслицветы

Тогда заклятье безмолвия спало с Берена, и он громкозакричал, называя ее Тинувиэль; и лесное эхо вторило ему. Лутиэн замерла,изумленная, и не убежала, и Берен подошел к ней. Но едва она взглянула на него,жребий ее свершился, и она полюбила Берена. Однако она выскользнула из егообъятий и исчезла в наступающем рассвете. Тогда Берен рухнул без чувств, словносраженный молнией, и погрузился в сон, как в бездонную черную пропасть; и былон холоден, как камень, а сердце его опустело. И в мысленных своих скитаниях онбродил наощупь, подобно внезапно ослепшему, что протягивает руки, пытаясьобрести потерянный свет. Так он начал платить болью за судьбу, что была данаему, и суждено ему было обрести свет — Лутиэн; и, будучи бессмертной, онаразделила с ним смерть, будучи свободной, приняла его оковы, и большей боли,чем познанная ею, не ведал ни один эльдар.