Прошла секунда, показавшаяся вечностью, прежде чем кто-тооткрыл дверь. Одна из ее безымянных женщин-телохранителей вошла в комнату соружием наготове. Шарисса даже не пыталась запоминать имена своих охранниц, темболее что они менялись слишком часто.

— Вы чего-нибудь желали, госпожа моя Шарисса?

— Я желаю выйти отсюда и немного подышать воздухом.

— Для этого вам не нужно мое разрешение. Я нахожусь здесьдля вашей безопасности и чтобы заботиться о ваших потребностях.

Высокая стройная волшебница уперла руки в бока — ееединственная реакция на заявление охранницы.

— Я знаю, что по внутреннему двору я могу ходить, но я такжезнаю, что вы будете наблюдать за мной… для моего же блага. Я просто подумала,что заранее предупрежу вас.

Охранница, похоже, не поняла, что же хотела сказать этачужачка. Именно этого и нужно было Шариссе. Чуть-чуть высокомерия — и чуть-чутьневнятицы. Вести себя и покорно, и дерзко. Она обнаружила, что членам клана —за исключением немногих — иметь с ней дело было хлопотно.

Единственные, кто представлял для нее угрозу, были Лохиван,госпожа Альция и, конечно же, сам Баракас.

Во внутреннем дворе гудела толпа Тезерени, собравшаясявокруг вернувшихся с военной вылазки. Шарисса, разгуливавшая неподалеку,обратила внимание на довольный вид Тезерени. Новости, которые принесла этаэкспедиция, оказались благоприятными для них. Это могло означать лишь то, чтовоины не встретили серьезного сопротивления и что гнездовье искателей было либопокинуто, либо так слабо защищено, что ничто не могло воспрепятствовать кланузавладеть им.

Шарисса мельком бросила взгляд на Лохивана, которому — в последниймомент — не поручили возглавить эту экспедицию. Эта честь досталась одному изего младших братьев, Дагосу, которого она немного знала и поэтому именно сейчасне хотела рисковать, привлекая к себе внимание излишними вопросами о нем.Дагос, однако, был почти что пустым местом — беспрекословно подчинялся своемуотцу и повелителю и едва ли обладал хоть каким-то подобием характера. Шариссене был понятен этот выбор, однако объяснить мотивы Баракаса представлялосьневозможным.

Шарисса разглядывала толпу, не забывая о том, чтобы время отвремени поглядывать на свою охранницу. Та разрывалась между желаниямисправиться с обязанностями и что-то узнать. Именно это и нужно было Шариссе.

Она приблизилась к толпе, стараясь держаться подальше отохранницы. Та, ведомая любопытством, также подошла поближе. Глаза охранницызадержались на Лохиване и Дагосе, которые что-то оживленно обсуждали.

Под прикрытием толпы Шарисса проскользнула к плененномуэльфу.

То, что она перехитрила охранницу, ей представилось не такойуж большой удачей: женщина найдет ее. Волшебнице, однако, требовалось несколькомгновений, чтобы поговорить с пленником и получить о нем представление. Если утого еще сохранилась какая-то воля, то, возможно, он мог бы помочь ей бежать.Если же нет — он хотя бы мог рассказать ей кое-что об окружающей местности и отом, куда ей есть смысл идти.

Имелась и другая причина — в которой она не призналась бы исебе. Подобно своему отцу и Герроду Тезерени, Шарисса отличалась изряднымлюбопытством по отношению к новым обстоятельствам и людям.

Она вошла в строение, где держали эльфа. Охранников не было.Они вышли во двор — что доказывало, насколько важна для клана эта экспедиция.Шарисса прошла по короткому коридору и заглянула в дверь первой же попавшейсякамеры. Поскольку эльф был здесь единственным заключенным, то Шарисса неудивилась, найдя его с первой же попытки.

Было сомнительно, что эльфа необходимо охранять: посленескольких жестоких допросов и малого количества пищи и воды он больше походилна оболочку, чем на живое существо. Его руки и ноги были закованы в цепи,напоминавшие ее повязку, так что становилось понятно, почему он не прибегал кволшебству. Его голова свисала на грудь, как будто он спал, но, когда онаположила руку на прутья решетки двери, эльф поднял голову.

В его глазах по-прежнему горел огонь. Они истязали его тело,но волю победить не смогли.

— Я помню вас. — Голос его был немного хриплым, но спокойными вежливым. — Вы выглядите очень невинной в сравнении с другими. Мне думается,это дает вам преимущества.

— Я не принадлежу к ним.

— Вы… вы похожи на них, хотя выглядите скорее как лесной дух,чем как оживший покойник. К тому же вы свободно расхаживаете повсюду.

Она наклонилась вперед, чтобы рассмотреть его получше.

— По вашим речам кажется, что вы не настолько избиты, какможно было бы судить по вашему виду.

Он рассмеялся, но смех больше походил на карканье.

— Меня очень хорошо побили, госпожа моя!

— Нет, я думаю, что вы вынесли допрос лучше, чем хотитеубедить меня в этом.

— Вы думаете, мне хочется, чтобы это продолжалось снова иснова? Вы думаете, что эта боль мне доставляет удовольствие?

Его губы потрескались, и было очевидно, что он страдал отжажды.

Шарисса осмотрелась вокруг, но нигде не смогла найти воды.Ключа от его камеры она тоже не нашла. Ей придется разговаривать с ним отсюда,из коридора.

— Послушайте меня! Я — не одна из них! Мы принадлежим к томуже народу…

— Значит, вы из враадов. — Он не потрудился скрыть своеотвращение.

— Мы совершенно другие, не такие, как они! Взгляните на это!— Она едва не коснулась руками повязки на горле, но в последний моментостановилась. Шарисса надеялась, что эльф поймет, в чем дело, — иначе ейпридется более болезненным способом доказать эльфу, что она такая же узница,как и он.

Он посмотрел на ее шею, но ничего не сказал. Она ждала, всевремя опасаясь; что кто-нибудь в любую минуту может войти и лишить еевозможности поговорить с пленником наедине. Вскоре эльф закрыл глаза.Волшебница попыталась продемонстрировать доказательство своей правдивости,которое, как она надеялась, убедит его прежде, чем убьет ее.

— Вы, возможно, обманщица, — заметил он, не открывая глаз. —Эта повязка, может быть, лишь для того, чтобы ввести меня в заблуждение.

— Я достаточно легко могу доказать, что это не так. —Шарисса задрожала. Сделать это было бы нелегко. Храбрости ей хватало, но никомуне захочется случайно удавиться.

Миндалевидные глаза эльфа открылись, и его взгляд встретилсяс взглядом Шариссы. Он покачал головой — насколько ему позволяли оковы.