от своих планов использовать только растительное масло и начали применять рыбий жир, всем остальным это было запрещено. Король предпринял последнее усилие, чтобы покончить с конкурентами: ввел налог в 4 фунта стерлингов на бочку бристольского мыла. Бристольские мыловары отказались его платить, и 14 из них оказались за решеткой, разделив участь лондонских мыловаров. Подобный фарс не мог долго продолжаться, и в 1637 г. король закрыл проект и купил права его участников за 40 тысяч фунтов стерлингов, из которых половину уплатил в качестве компенсации лондонским мыловарам. Затем позволил им вернуться к своим прерванным делам; теперь они должны были платить королевский налог в 8 фунтов за бочку.

Подобные преследования вплоть до тюремного заключения принесли большие убытки людям. Это постоянное вмешательство в их дела постепенно отвращало народ от Карла; случалось так, что когда какой-то неизвестный человек вдруг начинал задавать обычные вопросы, то сразу начинал чувствовать к себе враждебное отношение, потому что его принимали за шпиона короля.

Ставшие проблемными вопросы о соли и мыле раздражали шотландцев так же, как и англичан. Более бедная нация ощущала и опасалась финансовых махинаций короля в большей степени, чем богатая. Англия уже занимала прочное положение в экономике Европы, Шотландия еще боролась за это место, и то, что в Англии могло выглядеть как помеха, в Шотландии оборачивалось бедствием. Соль занимала в экспорте Шотландии второе место после производства материи для пледов. И хотя в действительности введение по решению короля соляной монополии не имело тяжелых последствий, она вызывала большое беспокойство, пока действовала. Более серьезным был вопрос о мыловарении, потому что ограничения на использование китового жира задевали интересы шотландского китобойного промысла в арктических водах. Дальнейшие убытки понесла шотландская торговля, когда, несмотря на энергичные протесты, в два раза возросла экспортная пошлина на уголь. Но наибольшее возмущение вызвала чеканка медных монет.

В Шотландии, где люди все еще прибегали к бартеру при заключении сделок, постоянно ощущался недостаток мелкой монеты. Поэтому король предоставил графу Стирлингу право чеканить разменные медные монеты. Этот патент преследовал две цели: монеты должны были решить вопрос мелких денег в Шотландии, а полученные доходы шли Стирлингу в погашение значительного долга короля перед ним. К Стирлингу относились в его родной стране с подозрением, поскольку он принадлежал к большой группе шотландских придворных, которые последовали за своим королем на юг и связывали с ним свое будущее, пренебрегая интересами своей страны. Будучи поэтом и ученым, но никаким не финансистом, Стирлинг так повел дело чеканки медных монет, что оно стало причиной значительной инфляции, качество же королевских монет было далеко от идеального, и деньги так и не покрыли всех долгов короля. Не имея других возможностей заплатить свои долги, король оставался глух к постоянным протестам шотландцев и оставил Стерлинга одного решать, что делать с обесценивающейся валютой Шотландии.

Уильям Ной умер в 1634 г., оставив в наследство финансистам свою систему налогообложения. Он говорил о себе скорее как о юристе, чем финансисте, и возможно, что если бы у короля был казначей, который совмещал бы в себе государственного деятеля и администратора, то все наработки Ноя могли бы лечь в фундамент эффективной политики. Найдись человек, который организовал бы и контролировал сбор налогов так, чтобы самые большие суммы поступали королю, и который держал бы коррупционеров двора в определенных границах, то он мог бы обеспечить королевскому правительству постоянный доход. Не было проблемы большей у Королевского совета, как отсутствие умного человека в казначействе.

Когда первый казначей короля Портлэнд, ловкач и бесчестный человек, умер в 1633 г., архиепископ Лод использовал все свое влияние, чтобы назначить на его место Вентворта, который обладал талантом государственного деятеля, был неподкупен и бесстрашен. Но тогда пострадали бы придворные, которые набивали свои карманы за счет короля, и потому они, зная об этом, объединились, чтобы воспрепятствовать его назначению. Король не хотел видеть ежедневно вокруг себя возмущенные и укоризненные лица, если бы назначение Вентворта казначеем состоялось. Вместо этого он послал его в Ирландию. Пусть все эти возмущенные лица, которые породили бы методы Вентворта, будут вне его поля зрения – в Дублине. Сначала король создал комиссию из нескольких советников, которая выполняла бы функции казначейства. В результате возникла путаница в делах и беспорядок, появились взяточничество и хищения. Затем король назначил на должность казначея епископа Лондонского. Уильям Джаксон был человеком честным и внимательным во всех делах, куда доходили его руки. Но, несмотря на все свои усилия, не мог пресечь коррупцию на корню, контролировать все проекты и лицензии, заниматься вопросами откупщиков и проводить продуманную революционную реформу. Он получил назначение потому, что был известен как человек, который не создает проблем.

Вентворт, так и не ставший казначеем, на что надеялся, решил улучшить положение дел с королевскими финансами с помощью тех средств, которые оставались в его распоряжении. Он решил превратить Ирландию в ценный источник доходов для королевской власти, чтобы добиться ее процветания и развития ее ресурсов. Этого можно было достичь путем поощрения ирландцев трудиться с большей самоотдачей, а также было необходимо пригласить в большом количестве трудолюбивых переселенцев. Вентворт выступил против попытки короля распространить соляную монополию на Ирландию, потому что это могло бы повредить ирландской торговле соленой рыбой. Он был против введения обременительных налогов на переселенцев, которые еще не обустроились на новом месте.

Ему приходилось бесконечно спорить с королем, ожидавшим быструю отдачу от сбора налогов и который ради получения наличных денег был готов даровать землю Ирландии первому встречному. Тем временем Вентворт занимался в Ирландии тем же самым, что и в Англии. Он лично взял на себя откуп основных налогов. Получая приличные доходы и полагая, что наместник короля в Ирландии должен поддерживать его достоинство, он покупал земли, строил охотничьи дома, давал замечательные представления в Дублинском замке, который значительно расширил и перестроил. Его враги – все те, кто не дождался от него пожалования новых земель и чьи доходы от налогов он значительно урезал, – открыто заявляли, что он стал «страшно богат». Они намекали королю, что Вентворт обогащает себя, а не корону. Но доходы короля в Ирландии росли год от года, а быстро развивавшаяся страна открывала еще более радужные перспективы для казначейства. Король доверял Вентворту, хотя ему не нравилась его черта характера раздражать людей. Вся неистовая энергия уроженца Йоркшира обратилась на Ирландию. Но не все были довольны. Уайтхолл и Сент-Джеймсский дворец заполнили придворные, чьи надежды на владение ирландскими землями оказались напрасными.

В то лето 1637 г. король и Вентворт в своей переписке наибольшее внимание уделяли