немного развлечься и незаметно окружили беззащитную жертву. Бёрк дернулась в сторону, но новый пинок дал понять, время для побега упущено.

— Не так быстро мелочь, — пробасил самый крупный из трех.

Свернулась калачиком. Эта встреча была не первой, что ждать от хулиганов, Бёрк догадывалась: «Будут бить». — обреченно решила орчанка.

— Хотела сбежать, мерзкая личинка короеда? — спросил, нависая над сжавшейся фигуркой.

У орков сила решала многое. Почти все. Кто самый сильный — тот и главный. Этот здоровяк был предводителем. Два других с готовностью загыкали над веселой, по их мнению, шуткой, показывая кривые зубы разной длины.

Однажды на речке задиристая троица в шутку сорвала с Бёрк одежду. Они с удивлением обнаружили белую кожу. Это видели все орчата, и Бёрк стала изгоем. Теперь дети изощрялись, придумывая ей обидные прозвища.

— Просто шла, — пискнула Бёрк.

— Ты шла по нашей территории, а здесь могут ходить только орки, — заявил нагло обидчик.

— Я орк, — чуть ли не шепотом от страха ответила Бёрк.

Она мысленно перебирала варианты дальнейших действий и не находила выхода. Они сильнее и быстрее. Если попробовать убежать, на ровном пространстве её точное поймают. Будет только хуже.

— Какой же ты орк? — Умник присел на корточки рядом с ее головой и рассматривал, словно жука. — Посмотри на себя: ты маленькая, как гном, и уродливая, как гном. — К обидным словам он добавил пинок.

— Я болела … — попыталась оправдаться Бёрк.

Вожак весело заржал и обратился к друзьям:

— Слышали? Она болела. — И со всего маху отвесил ей пощёчину.

От боли потемнело в глазах, а в пострадавшем ухе зазвенело. Бёрк схватилась за щеку и всхлипнула. С лица будто кожу содрали.

— Слыхали как запищала? — Орчонок, гордый собой, забыл о жертве и повернулся к своей компании. — Больной папаша, больная дочурка, а чего сразу не сдохли? Ходят тут, занимают место.

Бёрк воспользовалась затишьем, отползла подальше и, не вставая, стала собирать в корзинку рассыпанные вещи. «Хватай и беги», — командовал мозг.

— Эй, больной гном! — опомнились нападавшие. — Теперь ты будешь платить нам за то, что ходишь здесь.

С этими словами главный выхватил у Бёрк рыбу и, откусив от нее голову, громко зачавкал. Бёрк брезгливо поморщилась.

— Не трогай! — процедила.

Она вспомнила голодного отца, и злость пересилила страх. Бёрк смело посмотрела обидчику в глаза.

— Что, румянца не хватило? Сейчас добавлю, — и замахнулся для второй пощечины.

Мимо них проходил Ортоклаз. Накануне Бёрк зашила ему разодранную надвое меховую жилетку. Он лазил по деревьям, но из-за природной неуклюжести свалился и порвал одежду, только неделю как купленную. Испугался, что мать его отлупит, и прибежал к кибитке странной швейки. Она выручила. Бесплатно.

Ортоклаз был одного роста с обидчиком Бёрк, только еще шире в плечах. Уже тогда было видно, что мало кто в будущем решится меряться силой с сыном кузнеца.

— Отстань от нее.

Ортоклаз подошел и стал напротив задиры.

— А то что? — Они посмотрели друг другу в глаза. — Что ты мне сделаешь?

Безмолвная дуэль продолжалась не больше минуты.

— Хочешь узнать?

Орток повел плечами, показывая тугие бицепсы. Работа в кузне закалила их и придала рельеф.

Поняв, что перед ними уже не беззащитная жертва, троица отступила. Они не испугались, просто драться из-за двух рыбин им было лень.

Поднявшаяся с земли, помятая Бёрк совсем не выглядела расстроенной, она была оптимисткой и во всем всегда находила что-то хорошее. Потеряв одну рыбу, она нашла друга. С тех пор они много времени проводили вместе. Ортоклаз был молчалив и туповат, и это абсолютно устраивало Бёрк. Она болтушка, могла часами не замолкать, пересказывала ему всякие истории, услышанные в караване, придумывала небылицы, а то, что орк не перебивал, было ему большим плюсом.

Ортоклаз быстро вырос и превратился в крупного орка, ростом на голову выше Сфена. Примерно в это же время у его соседки по кибитке вдруг выросла грудь. С момента, когда Орток это заметил, его дружбе с Бёрк пришел конец. Она стала ему просто неинтересна. Инстинкт размножения погнал его к созревшей самке. Орк не отходил от повозки, где жила зазноба, ни на шаг. С кузни отца приносил ей подарки, которые сам ковал, дарил нужные в хозяйстве вещи. Даже подрался с парой соперников, доказав свое превосходство. Через полгода ухаживаний с согласия обеих сторон Ортоклаз женился на ней и забрал избранницу в новую, недавно для них построенную кибитку.

Это стало настоящим ударом для Бёрк, она привыкла воспринимать здоровяка-недотепу как свою собственность. Как орка, принадлежащего одной ей. А тут такое предательство…

Через неделю дом у молодоженов сгорел. Сфенос и Бёрк издалека наблюдали за тем, как орки тушат пожар. Случайно отец глянул на неё… И все понял. Рядом с ним стоял не ребенок уже, а ревнивая женщина, удовлетворенно смотревшая на результат совершенной ею мести. У неё на губах играла улыбка маньячки, а глаза довольно сверкали. Дома Сфенос обыскал куртку Бёрк и показательно вытряхнул из ее кармана коробку спичек, но на лице дочки, которая поняла, что ее поймали, не было ни капли раскаяния. Тогда Сфен вытащил прутик, которым порол Бёрк, когда она сильно портачила, и как следует отстегал, приговаривая:

— Нельзя! Нельзя чужое добро портить. Ты не уважаешь их тяжкий труд. Нельзя!

Этот урок она запомнила навсегда. И больше никогда ничего не поджигала, кроме дров в печи и костра. Вскоре после этого Сфенос решил круто поменять их жизнь. Забрав вещи и дочь, он отправился в глубь Широких земель.

— Ортоклаз! — опомнилась Бёрк и хотела обнять друга детства за толстую шею.

Но в руке по-прежнему была зажата поломойная тряпка, и орчанка просто похлопала его по плечу. Это было несложно — орк держал ее на уровне своего лица.

— Он самый! Узнала! — горделиво вскинул Орток подбородок.

— С трудом. Ты вырос… еще больше. — Она развела руки, показывая ширину его плеч.

— Да мужланею, — кивнул довольный орк. — Большею. А ты, пичужка? Как была недомерочком, так им и осталась.

— Да вот что-то никак не вырасту. — На минуту Бёрк смутилась, но быстро отряхнула обидное слово.

Это говорит орк, а орки говорят, что видят. Орток не хотел ее обидеть, нет у зелёного народа такой жилки. Не вкладывают они в слова тайного смысла, как дриады или те же эльфы.

— Так ты еду ешь, а то, небось, клюешь все, как заморённый цыплок, вот ничего и не нарастает, — поучал друг детства.

Двум другим оркам сравнение с цыплёнком показалось забавным, и они разразились громоподобным хохотом. Ортоклаз их поддержал. Пыль на верхних балках — та, что Бёрк собиралась смести