– Вы уверены, что не хотите перекусить?

Я с трудом заставляю себя покачать головой:

– Мне надо идти.

Глава 40

Июнь 1998 года

Когда я пошла в десятый класс, мама была жива и здорова, но в конце учебного года ее уже не было, а сама я восстанавливалась от расстройства пищевого поведения.

Снова прижиться дома после «Новых горизонтов» оказалось непростой задачей. Ходить в школу было все равно что участвовать в турнире по контактным единоборствам. В те времена, когда РПП все еще нашептывало свои речи мне в ухо, справляться с обычными подростковыми делами удавалось с трудом.

Очень помогала моя амбулаторная группа поддержки. Три вечера в неделю я слушала старших подруг по несчастью, которые обсуждали, как РПП разрушило их жизни, и это служило мне напоминанием, насколько важные вещи стоят на кону.

Я также понимала, что по большому счету для выздоровления мне необходима цель, которая сделает мое существование осмысленным. Я пыталась участвовать в работе разных школьных кружков, ходила в дискуссионный клуб, в математический, в студию любителей классического кинематографа, но не находила ничего, способного по-настоящему увлечь, пока не познакомилась с Джессикой.

Как-то вечером она пришла во время ужина на собрание нашей амбулаторной группы поддержки, чтобы поговорить с нами. Несколько лет назад Джессика тоже была пациенткой этого центра и сидела в этой же комнате, когда восстанавливалась от булимии.

Джессика поделилась с нами своей историей. Булимия стала развиваться у нее в старших классах, после того как она посмотрела по телевизору передачу о расстройствах пищевого поведения. Там одна девушка рассказывала, как вызывает у себя рвоту. После передачи Джессика пошла в туалет, подобрала волосы и прибегла к методу, о котором только что узнала. Ее стошнило, и с этого началась растянувшаяся на десять лет борьба с РПП.

– Долгое время я была одержима той телепередачей, – рассказывала нам Джессика. – Я винила ее в том, что заболела. Но после нескольких лет терапии поняла, что передача могла послужить искрой, от которой вспыхнул пожар, но никак не была единственной причиной моего РПП. Я склонна к тревожности и перфекционизму, а они – хорошая почва для этой болезни. Зато теперь я понимаю, что у меня есть силы выбирать путь выздоровления, даже когда мне трудно.

Ее слова заставили меня задуматься вот о чем: в своем расстройстве пищевого поведения я винила почти исключительно мамину смерть, однако теперь стало понятно: если я хочу добиться долгосрочной ремиссии, от прежней установки придется отказаться. Это глубокое откровение пришло во время рассказа Джессики, и оно было не единственным.

Еще одна лампочка вспыхнула у меня в голове, когда Джессика заговорила о клиническом психологе, изменившем ее жизнь.

– Я не знала, справлюсь ли без своего доктора, – рассказывала Джессика. – Она дала мне веру, что в этом мире я смогу стать кем угодно. Благодаря нашей совместной работе мне захотелось помогать людям так же, как она помогла мне, поэтому я вернулась в университет и стала учиться на клинического психолога. Работа дает мне ощущение нужности; вряд ли без нее я смогла бы так долго продержаться. Ваша жизнь должна иметь смысл и что-то значить не только для других людей, но и для вас самих.

Я подумала о докторе Ларсен, о том, как она меня направляла. Подумала о маме и обо всех ее пациентах, которым она помогла за время работы. Если поддаться РПП, это будет означать, что мамина гибель определяет все мое существование. Но я хотела, чтобы определяющим фактором для меня стала ее жизнь, а не смерть, и могла добиться этой цели, унаследовав мамину профессию.

Окончив десятый класс, я стала волонтером ближайшего к дому консультационного центра. Оттого, что я выслушивала рассказы других людей об их неприятностях, мои проблемы не исчезали, но я могла оценить их более объективно и не чувствовала себя такой одинокой.

Я продолжала волонтерскую работу до самого окончания школы, потом поступила в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса и в качестве специализации выбрала клиническую психологию. Подобно Джессике, я нашла свой путь.

Глава 41

– Кое-кто хочет с тобой поздороваться, – говорит Эдди и передает трубку Саре. По четвергам у нее мало уроков, поэтому она уже дома.

– Привет, Лима, – говорит девочка.

– Как дела в школе? – спрашиваю я.

– Был день рождения у Маккензи. Мы ели шоколадный торт. Я сберегла кусочек и тебе, но потом съела, – признается Сара.

Мне вспоминается первый детский праздник, на который пригласил меня Эдди примерно через полгода после того, как мы начали встречаться. Отмечался день рождения одного из Сариных одноклассников, мне предстояло познакомиться с их родителями, и я, помню, ужасно нервничала, впишусь ли в такое общество.

Праздник устроили на просторном заднем дворе дома в Чевиот-Хиллз. Одна мамаша, по имени Дедра, одетая во что-то спортивное, немедленно зажала меня в углу среди воздушных шариков и гигантских надувных замков.

– У вас есть свои дети? – щурясь, спросила она.

– Нет, – ответила я, и это слово чуть не застряло в горле.

– Кем вы работаете? – продолжала она.

– Клиническим психологом.

Дедра кивнула и сделала глоток воды из розовой пластмассовой бутылки, которая висела у нее на указательном пальце правой руки.

– Ну что ж, вы заарканили отличного парня, – сказала мне Дедра. – Я пыталась свести его со своей подружкой, но он сказал, что не готов. Скорее всего, после смерти Сариной мамы он ни с кем не встречался. До вас.

К счастью, в этот момент родители виновника торжества вынесли во двор большой торт со свечками, и мне удалось прекратить разговор, скорее напоминавший допрос.

Когда все спели «С днем рождения», Сара пробралась ко мне с куском торта и села рядом, пока Эдди разговаривал с чьими-то отцами. Девочка болтала про надувной замок, и мне было радостно сидеть рядом и слушать – вот так же и мне с самых ранних лет нравилось проводить время с мамой.

Но потом в сознание прокрались воспоминания о сорвавшейся беременности. У меня мелькнула мысль: знай Эдди правду про мое расстройство пищевого поведения и выкидыш, он мог и не позвать меня на этот детский праздник. Да он вообще не захочет, чтобы я была частью жизни Сары!

В том-то и проблема с тайнами: они не желают тихо пылиться в укромных уголках. Они пронизывают все вокруг и тихонько тлеют, пока наконец не полыхнут, как пожар в Малибу.

– Хочешь попробовать? – спросила Сара, протягивая мне свой кусок торта.

Я хотела попробовать. Хотела быть нормальной.