выходя из кофейни после смены, я невольно ищу взглядом белую Stinger. Естественно, ее там нет. И никогда не будет.

Я слишком часто проверяю телефон в попытке увидеть уведомление о сообщении, хотя прекрасно понимаю, что не должна этого делать. Я должна заблокировать Оуэна вовсе, но даже в нашу переписку заходить не рискую. Слишком хорошо себя знаю.

Почти каждый вечер я подолгу смотрю на себя в зеркало. Провожу пальцами по шрамам от швов, пока перед глазами мелькают одни и те же воспоминания. Я возвращаюсь к тем событиям снова и снова.

Возвращаюсь к нему. Пусть и мысленно.

Как всего за один день я потеряла всех, кто был мне дорог?.. Разорвала связи своими же руками, задушила их в сердце, вменяя себе правильность всего, что делаю. Я задаюсь этим вопросом каждый раз, ложась спать. А с наступлением нового дня вновь и вновь заставляю себя функционировать.

В какой-то из дней мне звонит Карл. Впервые с момента случившегося он напрямую спрашивает, может ли заехать ко мне, завезти продукты и лекарства. Я даже не пытаюсь сказать, что уже завершила все курсы препаратов, направленных на восстановление и профилактику, и… почему-то просто соглашаюсь.

Возможно, я отчасти хочу его увидеть. Не могу сказать, что к этому хоть сколько-нибудь готова, но… не могу же бегать от всего этого всю оставшуюся жизнь?

Карл, соблюдая присущую ему пунктуальность, приезжает ко мне в обозначенный день ровно в назначенное время. Ни минутой, черт возьми, позже. Я совру, если скажу, что не сидела в жутком ожидании последние несколько часов, прокручивая в голове сценарий предстоящего разговора.

Карл приветствует меня так же, как и всегда. Спокойно, немного прохладно. Часто смотрит в телефон, видимо, занятый чем-то даже в этот момент.

Все как всегда.

Что-то саднит в груди, но я слишком напряжена, чтобы анализировать лишние эмоции. Разбираю большие пакеты со всем, что он привез, и даже на первый взгляд понимаю, что покупки делали его подчиненные. Я вдруг остро осознаю, что Карл почти меня не знает. Не знает мои предпочтения в еде, не знает моих интересов. Хотя… есть ли они у меня вообще?..

Раскладывая по местам продукты и ненужные лекарства, я ощущаю на себе задумчивый взгляд Карла. Повернувшись к нему, изгибаю бровь.

– Что-то не так? – тихо спрашиваю я.

– Как дела с тем парнем? Оуэн вроде? – спрашивает он медленно, витая в своих размышлениях.

Внутри все мгновенно холодеет.

– Мы… прекратили общение.

При этих словах во мне ворочаются словно осколки стекла. Не знаю, удается ли мне сохранить бесстрастное выражение лица. Почему-то не хочется, чтобы Карл видел слишком многое.

– Почему? – В его голосе удивление звучит какой-то лишней, натянутой ноткой.

Нужно сказать хоть что-то.

– Долгая история. Разошлись из-за большого недопонимания. У нас… разные взгляды на жизнь.

На этом наш разговор заканчивается.

Украдкой наблюдаю за дядей. Пытаюсь сопоставить все, что я о нем знаю, с картинкой монстра, которого описала мне Энджи всего несколькими словами.

И я не знаю, чему верю больше. Не могу постоянно убеждать себя в том, что обвинения в адрес Карла – чудовищное недоразумение, как не могу принять как факт слова Энджи… Почему-то чувствую себя предателем, хотя в этой грязной истории такая роль подходит мне меньше всего.

От выбора никуда не деться в любом случае. PJB не та организация, которая стала бы действовать, не имея на то четких оснований. Недоразумения недостаточно, чтобы развернуть такую кампанию. Мне следует понять, что делать дальше, в первую очередь – ради себя самой. Потому что, если все это правда… я не хочу находиться рядом с этим человеком.

Достаточно неизвестности. Мне не найти покоя, пока я не попытаюсь узнать хоть что-то. Если не выйдет… я просто убегу без объяснений, уеду куда глаза глядят, чтобы наконец начать все заново. Снова.

Признаться честно, когда беру телефон Карла, пока он отходит в туалет, я в глубине души надеюсь найти опровержения. Или хотя бы отсутствие прямых доказательств страшных преступлений.

Телефон защищен паролем, а на экране блокировки уведомления без подробностей: только иконки приложений, в которые поступали сообщения. Поэтому Карл не боится оставлять телефон и не имеет привычки брать его с собой в туалетную комнату. А может, ему просто на самом деле нечего скрывать.

Что ж. У меня не больше минуты.

Пароль я угадываю с третьего раза. Им оказывается комбинация даты рождения Карла, написанная наоборот. Может, он знает меня недостаточно, зато я его – весьма.

Руки дрожат, пока я открываю приложения всех возможных мессенджеров и социальных сетей. На первый взгляд там нет ничего конкретного – обрывки рабочих переписок, сухой официоз. Я открываю даже историю браузера, и только здесь замечаю первую странность. В истории поиска фигурирует какая-то незнакомая мне аббревиатура с цифрами, а результаты выдачи говорят о каком-то… препарате. Препарате, используемом для стерилизации людей.

Мурашки ужаса коготками впиваются мне в спину, пока мысли хаотично пытаются придумать объяснение этому. Проблемная любовница?..

Я беспорядочно изучаю информацию внутри телефона, стремясь увидеть как можно больше, пока могу. И, случайно нажав на иконку скрепки в одном из мессенджеров, вижу последние сохраненные на телефон фотографии. Вижу какой-то грузовой контейнер в тусклом освещении, на кадре запечатлен его номер. На следующем фото, судя по всему, содержимое этого контейнера.

Сердце обрывается и падает куда-то вниз, я закрываю рот свободной рукой. На снимке запечатлена какая-то мешанина из людей, прижатых друг к другу, словно стадо овец. Освещение внутри контейнера практически отсутствует, невозможно различить отдельные лица, но даже это размытое фото порождает во мне такой ужас, что хочется взвыть во весь голос.

Нет, нет, нет… ну пожалуйста… пусть это будет неправдой… может, это просто скриншот из какого-нибудь старого фильма?.. Может, документального…

Из уборной доносится звук спускаемой воды. Одновременно с этим телефон Карла в моих руках вдруг начинает вибрировать от входящего звонка, и я вздрагиваю всем телом, едва ли не подпрыгнув на стуле. Машинально ставлю телефон обратно на блокировку и кладу его так, словно даже не прикасалась к нему. Для правдоподобности я утыкаюсь взглядом в свой собственный смартфон, бездумно листая ленту каналов, на которые подписана.

Когда Карл возвращается на кухню, звук моего колотящегося сердца ощущается в висках. Стоит огромных усилий натянуть на лицо прежнее безразличное выражение, а взгляд наполнить апатией. Телефон на столе вновь проигрывает мелодию звонка, а когда Карл поднимает смартфон, звонок прекращается. Дядя хмурится.

– Подождешь меня пару минут? Нужно перезвонить.

Он даже немного неловко улыбается, будто ему правда стыдно, что