– Надо отдать вам должное, сэр, – грубовато заметил Мастерс, – вы на редкость хладнокровный человек.

– Или возьмем другой пример. Так получилось, что на время убийства Китинга алиби у меня нет. Это довольно необычно, потому что я почти всегда всю вторую половину дня провожу в доме номер тринадцать на Нью-Бонд-стрит. Но вчера я ушел раньше обычного, в четыре часа пополудни. Видите ли, я занимаюсь переездом. Похоже, вас это удивляет, инспектор, но иногда люди меняют место жительства. Я покинул офис, потом прошелся пешком и за все это время никого не встретил. Означает ли это, что я виновен или, наоборот, подтверждает мою невиновность, решать вам.

– Мистер Соар, – внезапно заговорил Г. М., – а что вы сами думаете об этом деле?

То, что он обратился к антиквару, как полагается, удивило даже Мастерса.

– О своей виновности? – ухмыльнулся Соар. – Нет, тут уж вы сами. Вдруг, пока я тут с вами шутки шучу, я балансирую на краю пропасти и обливаюсь холодным потом от страха, что любое неосторожное слово может изобличить меня как убийцу. А может, я невинен как агнец и безмятежен как дитя. А может, я хоть и невиновен, но так волнуюсь, что несу всякую околесицу. Выбирайте по своему усмотрению. И возможно, вы никогда не узнаете правды.

– Нет, сынок. Мне не это сейчас интересно. Спрошу тебя еще раз: что ты думаешь об этом деле?

– Позвольте мне ответить вопросом на вопрос, сэр Генри. Вы верите в дьявола?

– Нет. – Г. М. покачал головой.

– Очень жаль, – заметил Соар, наморщив лоб, словно Г. М. пропустил хорошую книгу или спектакль. Если бы вы были в доме Дервента во вторник вечером, то, думаю, могли бы изменить свои воззрения. Я, конечно, не утверждаю, что так оно и случилось бы. Такие люди, как Дервент, к примеру, – закоренелые материалисты.

– Ага. Значит, на вечеринке присутствовал сам дьявол?

– Да. Я не имею в виду старого Сатану или оперного певца в красном трико. Я не имею в виду ушлого персонажа пословиц и поговорок, который то и дело ссылается на Священное Писание, чтобы оправдать свои делишки, кто всегда найдет занятие для праздных рук и действует всегда лишь во имя собственной выгоды. Если подумать, этот черт вполне мог бы баллотироваться в парламент от лейбористов. Я имею в виду настоящего дьявола. Если вы не видите разницы, возможно, вам удастся ее почувствовать.

Вы, инспектор, кажется, все еще удивлены, почему я не смог добиться от миссис Дервент никакого ответа, когда спрашивал ее об этой вещи. – Соар приподнял край золотой скатерти, и она замерцала в тусклом свете. – Я расскажу вам, как это происходило. У меня не было возможности побеседовать с ней наедине, потому что мы все находились в одной комнате. Я знал, что такой шанс может появиться у меня только во время самой игры.

А теперь слушайте внимательно. Свет погасили, как только мы начали первую игру, которая продолжалась до половины десятого. Мы разбрелись по комнатам в полной темноте. Именно тогда я понял, что тьма скрывает что-то, чего и близко не было в полученных нами карточках. Под одной крышей собрались шестеро умных, изобретательных людей, каждый из которых был захвачен идеей убийства, и дьявол бродил среди нас. Это ощущение почти не поддается анализу, но мне оно было не в новинку. Мне приходилось сталкиваться с ним в Помпеях, переживать, разглядывая узор на флорентийской чаше, испытывать, ненароком заглянув в глаза домохозяйки из пригорода. Я пытался следовать по пятам за миссис Дервент. Луна светила так ярко, что предметы в комнатах даже отбрасывали тени, но я умудрился потерять ее.

Натолкнулся я на нее неожиданно, когда забрел в кабинет Дервента. В этом кабинете два окна, занавешенные викторианскими кружевными занавесями. Какой-то свет они пропускали, но совсем немного. У одного из окон, в углу, стоял мягкий викторианский диван. От того, что я там увидел, у меня кровь застыла в жилах. Миссис Дервент вытянулась на диване, головой к окну. Голова ее была немного приподнята, а на шее чернела удавка с узлом возле самого уха. Она смотрела на меня широко открытыми глазами.

Сумерки сгущались на глазах, и, кроме голоса Соара, в комнате не было слышно ни звука.

– Конечно, джентльмены, физические аспекты происходящего были просты и понятны. Кто-то из игроков «убил» ее, и она ждала оговоренное количество секунд, прежде чем закричать. Но физический аспект происходящего в тот момент не имел никакого значения. Казалось, что все происходит в сновидении: тот же призрачный свет, те же размытые краски – все словно расплывалось у меня перед глазами. Я тихо спросил: «У вас есть друг, который сегодня днем прислал вам роскошный подарок. Как давно вы принимаете от него дары?»

Не хочу преувеличивать, но, кажется, я никогда не был так близок к смерти, как в тот момент. Не поймите меня превратно. Опасность исходила не от миссис Дервент. Она не имела к этому никакого отношения. Она лежала на диване, как манекен или красивая кукла, а опасность – какая-то сущность или персона, как вам будет угодно, – надвигалась на меня сзади. Я начал говорить что-то еще, но она подала сигнал, который привлек в комнату остальных. Зажгли свет, и комната снова стала абсолютно обычной…

В дверь пронзительно позвонили, и почти гипнотический эффект голоса Соара развеялся. Тени словно бы съежились, и вещи приобрели свои обычные размеры. Обыденность вновь вступила в свои права, особенно когда Филипп Китинг, вернувшись из холла, сообщил, что подошли Альфред Бартлетт, слуга, и У. Гладстон Хокинс, официант, и ожидают допроса. Кроме того, для Г. М. принесли записку от мисс Фоллиот из Уайтхолла.

– Мы не возражаем против историй с привидениями, сэр, – добродушно заметил Мастерс. – Мы с сэром Генри с ними где-то даже свыклись. Но в качестве доказательства – увольте. К тому же должен вас предупредить, что у миссис Дервент железное алиби на время убийства.

– Мне казалось, я из кожи вон лез, чтобы объяснить, что не собираюсь впутывать в это дело миссис Дервент.

– Она вам нравится?

– В достаточной степени.

– А мистер Дервент? Что насчет него? Он производит впечатление немногословного джентльмена. И кстати, я был бы не прочь узнать, что он делал вчера около пяти вечера…

– Могу удовлетворить ваше любопытство, – широко улыбнувшись, предложил Соар.

– В самом деле, сэр?

– Он сидел в кабинете комиссара полиции.

Это был один из немногих случаев, когда Мастерс позволил себе выругаться, находясь на службе. Он произнес