Риса одного. В той же позе, в которой увидела его, когда пришла.

38

Рис

Она закрывает дверь, а я мечтаю исчезнуть. Перестать существовать. Не знаю, что тяжелее вынести: боль, которую я ей причиняю, или бездны страданий, которые разверзлись в душе после встречи с Ганнибалом и грозят меня поглотить. От этого мне и нужно защитить Тамсин. Я почти рад, что поиски Джинни не увенчались успехом. Ей лучше будет в собственном аду, чем в моем.

Нельзя было позволять себе краткий миг блаженства в объятиях Тамсин. Ее прикосновения успокаивали, но даже она не способна меня исцелить. И я не могу допустить, чтобы она тратила на меня самое прекрасное и волнующее время в своей жизни. Меня разрывает на части от одной мысли, что однажды Тамсин будет с Сэмом, который сделает ее счастливой. А я перестану быть причиной ее страданий.

Нашарив возле кровати банку пива, которую вчера не допил, делаю большой глоток. Пиво теплое, выдохшееся и мерзкое на вкус, но это лучше, чем ничего.

Дни пролетают в тумане алкоголя и кошмарных снов. Снов, в которых скорпионы набрасываются на все прекрасное в моей жизни. Снов, которые причиняют почти физическую боль.

Сегодня утром – хотя не уверен, что сейчас утро, – голова раскалывается особенно сильно. Я беру таблетку от головной боли и запиваю ее оставшимся глотком водки из бутылки.

Когда звонят в дверь, я вздрагиваю. И прикидываюсь мертвым, на случай, если это Тамсин. Я не вынесу снова прогнать ее, снова разбить ей сердце. Рано или поздно оно заживет, я знаю. Она сильная.

Внезапно моя дверь распахивается с оглушительным «Ба-бааах».

– Что тут творится? – грохочет Эми. Было ясно, что рано или поздно Малик ее приведет. Вот предатель.

Я натягиваю на голову одеяло. Этот голос невыносим. Эми никогда не слышала о личном пространстве?

– Ты осознаешь, как здесь воняет? – спрашивает она.

– Никто не просил тебя сюда приходить, – бурчу из-под одеяла, которое в тот же момент с меня сдирают.

– Под душ. Немедленно! Я не допущу, чтобы это повторилось. Не позволю тебе упустить свой шанс.

Я моргаю. Она раздвинула шторы и открыла окна. Яркий свет меня добивает.

– Ты скоро? – не отстает Эми.

– Я болею, – отвечаю вяло.

– Да, вижу. Тамсин тебя бросила? Так и знала, что произойдет что-то в этом духе. Об этом я тебя и предупреждала.

От звука этого имени меня пронзает боль.

– Нет, Тамсин здесь ни при чем. Я ее прогнал, если тебе важно знать подробности.

– Как бы то ни было. С завтрашнего дня ты выходишь на работу. О чем ты только думал? Люди рассчитывают на тебя. Малкольм. Малик. Я. Если собираешься сдаться, будь добр, сделай это где-нибудь в другом месте.

Она быстро выпаливает все это. Я за ней едва успеваю. Нахожу около кровати наполовину выкуренную сигарету и закуриваю. Провожу рукой по волосам. И только потом осмеливаюсь взглянуть на Эми. Она стоит со скрещенными на груди руками у письменного стола и сердито смотрит на меня.

– Тебя привел Малик?

– Что-что? А это имеет значение? – спрашивает она.

– Малик? – кричу я. – Малик, предатель!

– Его сейчас нет, – говорит Эми. – И нет, он мне ничего не сказал. Малкольм сообщил, что ты с Нового года не появлялся на работе.

Фух. Какое облегчение, что Малик не воткнул мне нож в спину.

– Так что, ты достаточно проснулся, чтобы привести себя в порядок?

Сдаюсь. Отделаться от нее все равно не получится. Я через силу вылезаю из постели и тащусь в ванную. Взгляд в зеркало дает понять, что вид у меня максимально паршивый. Я бледный, под глазами темные круги, оброс бородой. Выгляжу как бомж-наркоман. И пахну, наверное, так же.

Когда собираюсь закрыть дверь в ванную, Эми вдруг ставит ногу в дверной проем.

– Дверь останется открытой, – отрезает она.

– Прошу прощения? А как насчет личного пространства? – в шоке говорю я.

– Получишь его обратно, когда разберемся с ситуацией, – отвечает Эми.

Да плевать. Я скидываю одежду и бросаю на Эми провокационный взгляд. Она, не успев вовремя отвернуться, шумно прочищает горло.

Под душем у меня чернеет в глазах, и приходится опереться на стену, чтобы не упасть. Тем не менее вода оказывает на меня живительный эффект, и я замечаю, что голоса в голове становятся тише, а скорпионы под кожей перестают шевелиться.

– Ну как? – любопытствует Эми. – Лучше себя чувствуешь?

Я игнорирую вопрос. Будто это поможет повернуть время вспять. Смыть дерьмо последних лет. Но надо признать, что мне стало немного лучше. Несмотря на головокружение и то, что с момента появления Эми я взвешиваю все за и против, чтобы блевануть.

Я вытираюсь, повязываю полотенце вокруг бедер и нетвердой походкой выхожу в комнату.

Натянув первые попавшиеся джинсы и футболку, направляюсь к Эми на кухню. Она поставила на стол две банки пива. Я приподнимаю бровь и интересуюсь:

– Не рановато для пива?

– Кто бы говорил! – насмешливо смотрит на меня Эми. – Послушай. Сейчас мы выпьем это пиво и установим правила. Я не хочу выгонять тебя отсюда, но так больше продолжаться не может. Если тебе не нужна помощь, ничего не имею против, но тогда твое место займет кто-то другой.

Молча киваю. Мне вдруг становится трудно глотать.

– Я полностью выкладываюсь ради людей, Рис, – произносит Эми. – Отказываясь от себя, если необходимо. Но мне на болезненном опыте пришлось научиться, что не каждый стоит того, чтобы стараться ради него. Бывают безнадежные случаи.

Она открывает банку с пивом и делает глоток. Я делаю то же.

– Скажи мне одну вещь, Рис. Как думаешь, ты безнадежный случай?

Ненадолго задумываюсь. Собираюсь кивнуть, но затем говорю:

– Не знаю.

– Ты должен найти в своей жизни что-то, ради чего стоит бороться. Понимаю, легче сказать, чем сделать. Но перед тобой открыты двери, Рис. Не все, конечно. Но многие. У тебя может быть семья, работа, которая будет доставлять удовольствие. Только в одиночку ты не справишься. Условия слишком сложные. И поэтому тебе помогают.

Думаю о Джинни. У меня было то, ради чего хотелось бороться. Но я все испортил. Поиски сестры не дали результатов. Я почти решаюсь рассказать о ней Эми, но все же сдерживаюсь. Слишком больно.

– Знаю, ты пережил страшное. Я изучала твои документы, – продолжает Эми. – И еще знаю, как тяжело оправиться после таких переживаний. Некоторым это не удается никогда. Понимаю, что не могу отправить тебя на психотерапию. Да и, откровенно говоря, у тебя вряд ли появится шанс попасть на сеанс в ближайшие десять лет. Вот что бывает, когда система здравоохранения строится не для тех, кто нуждается в помощи, а для тех, кто может позволить себе ее. Но – да, есть одно «но» – пока ты в программе, ты должен держаться. И наверняка какое-то время это будет существованием в «энергосберегающем режиме». Но тебе нужно ходить на работу. Ты не сможешь находиться в программе вечно. Сам знаешь, ее срок закончится через двенадцать месяцев. К тому моменту ты должен быть в состоянии содержать себя сам. А как сделать это без работы?

Я пожимаю плечами.

– Так, слушай. Любой имеет право на моменты слабости. Бывает, что иногда мы теряем контроль. Но нельзя сдаваться. А у меня такое ощущение, что ты близок к этому. Поэтому я обязана вмешаться. С завтрашнего дня ты выходишь на работу. На все остальное пока наплевать. Тебе надо вернуться в привычный распорядок. А дальше посмотрим. Идет?

Я киваю. Но справлюсь ли я?

– Все ясно. Тогда мы друг друга поняли. Поговори со мной, если тебе это поможет. А оставшиеся полдня…

– Уже полдень? – спрашиваю растерянно.

– Да, уже половина третьего. Приведи сегодня свою жизнь в порядок, насколько возможно. Я загляну завтра в кафе. – Она поднимается и оставляет меня одного.

39

Тамсин

Возобновились занятия в университете. Я функционирую, но по-настоящему не участвую в жизни. Зельда, которая за рождественские каникулы стала блондинкой, предлагала устроить вечер настольных игр, сходить в кино, записаться на кулинарные курсы и побродить по магазинам, лишь бы меня отвлечь. Но я не могу. Хочется погрязнуть в страданиях, хотя я понимаю, что это не лучший выход.

Я попросила Малика дать мне знать, если что-то случится, но он так и не писал и не звонил. Я продолжаю регулярно