отвлек веселый голос Стаккера, когда он обратился к своему денщику. — Сарр Клименсе, не желаете кофе?

— Причем страстно! — не стал я отказываться от бодрящей жидкости, и плевать, что она обязательно окажется сладкой, чего во всех других случаях не потерпел бы. Но не сейчас. Из-за стола нас поднял сигнал тревоги едва мы приступили к завтраку, и кофе казался мне подарком судьбы. Осторожно, крошечными глотками, пытаясь не обжечь губы оловом кружки, и не расплескать (Рассвет то и дело подо мной гарцевал) я полностью на нем сосредоточился, и пропустил момент, когда войска короля Аугуста пришли в движение.

— Ну все, господа, началось! — фраза у премьер-майора Бастейна получилась почти торжественной.

Вкус у кофе резко стал противным до невозможности, и я без сожаления вылил остатки на землю. Взглянул на кружку, и отправил ее туда же: невелика ценность в сравнении с тем, что предстоит потерять в ближайшие несколько часов.

Стройные прямоугольники батальонов армии Аугуста пересекли Лондару, когда начали палить наши пушки. Поначалу ядрами, поскольку дистанция была велика. Иные из них достигали цели, образовывая бреши в колоннах. Те быстро заполнялись, батальоны не задерживались ни на миг, и, казалось, никакая сила не способна их остановить.

— Здесь отличное местечко для художника-баталиста, сарр Клименсе! — сказал Бастейн. — Талантом живописца не обладаете?

— Увы.

— Жаль! Все, что произойдет, развернется перед нашими глазами, и это сколько же набросков можно было бы сделать и сколькими впечатлениями запастись! Чтобы впоследствии сотворить эпическое полотно под названием «Лондарская битва», и увековечиться. Получается, его величество Аугуст решил нанести основной удар между центром и левым флангом, — без всякой паузы продолжил он. — Тем, кто там находится, точно не позавидуешь! Мало кто из них переживет сегодняшний день.

Пушечная пальба давно превратилась в сплошную канонаду, но батальоны Нимберланга шли вперед все также неумолимо. Когда авангард изрядно редел, он уступал место идущим за ним колоннам и, казалось, им нет числа.

— Это Третий драгунский. И в лучшем случае, из него осталась только половина, — прокомментировал Бастейн безуспешную контратаку нашей кавалерии, попавшую под залпы вражеской картечи. — А генерал сар Малион, глядите-ка, ни одного редута до сих пор не отдал! Хотя положение у него!.. Так, гренадеры сар Валеха ему на помощь пошли! Ребята отважные, лягут поголовно, но своего добьются! А в целом неплохо держимся! Не знаю, чем все закончится, но спесь королю Аугусту мы собьем точно: привык он, знаете ли, к легким победам. Ну да, Хитрый Лис свое дело знает!

— Кто? — не понял я Бастейна.

— Прозвище такое у нашего фельдмаршала среди солдат. Он немногим больше недели, как войска возглавил. До этого в своем имении в опале сидел. Когда запахло жареным, поговаривают, к нему от монарха целая делегация заявилась. Так, мол, и так, господин фельдмаршал, необходимо забыть прошлые обиды, когда на кону судьба королевства! А он им в ответ — чего тянули? Давно готов! Прибыл сюда, день осмотрелся, и началось!

— Что именно?

— Порядок стал наводить. И знаете, что сар Остоузен сделал первым?

— Даже не догадываюсь.

— Натыкал мордой главного интенданта в котел с кашей для нижних чинов. У того родословная длиной почти как у вас, сарр Клименсе, а он его как щенка! Еще бы солдаты фельдмаршала не любили!

— Заслуженно он его?

— Было за что! Война, сарр Клименсе, это время, когда непонятно, чего происходит больше — смертей или воровства, — Бастейна потянуло на философию.

Невдалеке тысячами гибли люди, а мы разговаривали так, как будто вокруг нас ничего не изменилось, и мы продолжали сидеть за накрытым к завтраку столом.

— Сдается мне, господа, наступает решающий момент! — чтобы обратиться к нам, Стаккеру пришлось оторваться от подзорной трубы.

Что новостью, если судить по реакции офицеров, стало только для меня одного.

— Согласен, — сказал Бастейн. — Пора фельдмаршалу вводить резервы, иначе все может плачевно закончиться.

— Что происходит? — вопрос предназначался сразу всем, но ответил на него Курт.

— Аугуст прорвал нашу оборону там, где и планировал, сарр Клименсе. Смотрите, — передавая трубу, указал он, — вон на те бастионы. Видите?

— Это где больше всего дыма?

— Именно.

— Нешуточный там идет бой! — вот и все, что мне удалось понять даже при помощи оптики.

— Решающий. Если удержимся, все не так плохо. — Стаккер взглянул на положение солнца. — Вряд ли Аугуст предпримет сегодня еще одну попытку, а у нас впереди будет целая ночь на подготовку к следующей. Силы у него тоже небезграничны, и мы немало их потрепали, — приглядываясь к чему-то, он на какое-то время замолк. — Создается впечатление, что Аугуст бросил туда все, что у него есть!

— И снова вы правы, Курт, — согласился с ним Бастейн. — Господин фельдмаршал, пора делать ответный ход! Еще немного, и будет слишком поздно! — воззвал к Остроузену он, как будто тот мог его услышать.

— Кирасиры в атаку пошли! — почти прошептал кто-то. — Теперь надежда только на них.

Тяжелая, почти полностью закованная в латы кавалерия, появилась из-за холма неспешно. Приберегая до времени силы лошадей, которым под их весом не выдержать долгой скачки. И только приблизившись к врагу на расстояние пистолетного выстрела, они пошлют их в галоп. Чтобы ударить сплоченной массой и заработать палашами. Грозная сила, если применить ее тогда и там, где они лучше всего смогут себя проявить.

И мы дружно надеялись, что фельдмаршал бросил их в бой не из отчаяния.

— Посыльный скачет, как будто бы к нам, — сообщил денщик Стаккера Инстор.

Все переключили внимание на одинокого всадника. Ведь если он послан к нам, практически наверняка это означает, что настал и наш черед.

— Нет, — сказал Бастейн, когда убедился, что тот свернул на артиллерийскую батарею, недолго там пробыл, и поскакал обратно в сторону ставки. — Так, а это что? Да неужели⁈

Из-за леса, росшего за оврагом, показалась конница Нимберланга. Даже мне, при всем отсутствии опыта, было предельно понятно, что случится дальше. Ведь перед ней открывались наши тылы в тот момент, когда все внимание приковано к событиям, происходящим совсем в другом месте, а в бой брошены последние резервы.

Сар Бастейн преобразился мгновенно. В нем изменилось все — лицо, жесты, голос.

— Господа, мы должны задержать врага насколько получится, чтобы дать другим возможность приготовиться к его встрече.