участие, господин фельдмаршал, — и добавил то, во что искренне верил. — Восхищаюсь вашим гением полководца!

Устроить разгром превосходящему, не знающему поражений врагу — это не могло быть случайностью. Отныне исход войны предрешен.Безусловно, оставалось долгое преследование разгромленной армии Нимберланга, вторжение на его территорию, подавление очагов сопротивления, осада столицы, подписание пакта о капитуляции, но все это — вопрос времени.

— И примите мои соболезнования.

Фельдмаршал устало кивнул. Пожилой человек, выглядевший намного старше, чем накануне, и мне его было жалко: ему бы сейчас остаться наедине, но фельдмаршала долго еще не отпустят. Во вчерашнем сражении у Остоузена погиб младший брат. Блестящий офицер, и при желании он смог бы сделать такую же карьеру, что и фельдмаршал. Но неожиданно увлекся наукой, где достиг немалых высот. Когда началась война, он вернулся в армию, чтобы исполнить свой долг. Потому что был из когорты людей, для которых родина — это и есть смысл жизни. Или ее кандалы. Но никогда не меньше.

— Возвращаетесь в Клаундстон, сарр Клименсе?

— Нет. Как только смогу, сразу же направлюсь в столицу.

В Гладстуаре меня должны ждать Тоннингер и Аннета. Возможно, они еще в пути, но к моему прибытию окажутся в нем точно.

— Могу я вам чем-нибудь помочь в таком случае? На дорогах сейчас неспокойно. Случаи дезертирства не единичны, а от тех людей, что вы привели с собой, знаю, осталось совсем ничего.

— Спасибо, вы и так уже мне помогли, когда не отказали в моей просьбе.

— Как знаете, сарр Клименсе.

Мне была непонятна его забота.

Наверняка я переоценил свои силы, и следовало отказаться от приглашения, почувствовав себя по дороге назад намного хуже.

— Что с вами, сарр Клименсе⁈ — тревожно спросил Стаккер, заметив, как шатает меня в седле.

— Все нормально, Курт, сейчас станет лучше, — едва удалось выговорить мне, чтобы очнуться уже в постели.

Ночь обернулась чередой жутких видений. Стоило ненадолго забыться, как обнаруживал то себя, оставшегося без шлема в момент, когда на мою голову должна обрушиться сабля. То громящую наш тыл лавину вражеской кавалерии, задержать которую в моих кошмарах у нас не получилось. То предсмертный взгляд Александра, в гибели которого не переставал чувствовать свою вину.

— Так дело не пойдет! — решительно заявил Стакер следующим утром. — Сарр Клименсе, поездку в Гладстуар придется отложить до того момента, когда вы сможете ее пережить. Послать человека за леди Сантрой?

— Курт, если вам нужна причина с ней встретиться, будьте добры, найдите себе какую-нибудь другую, — забавно было увидеть на его лице смущение. Особенно в той связи, что впервые.

— Я настаиваю, сарр Клименсе, чтобы какое-то время вы находились в постели! — Курт справился с эмоциями быстро. — Ровно столько, чтобы своей бледностью перестали походить на привидение!

— Не смею вам перечить, — согласие далось легко. Ведь только мысль о том, что придется взбираться на лошадь, вызывала приступ головокружения.

Все мы живем мечтами. Очередная из них растаяла для меня, когда я понял — шансов приехать в Гладстуар раньше Аннеты, чтобы увидеть в ее глазах радость от нашей нежданной встречи, не осталось ни одного.

Глава 17

Глава семнадцатая

За время пути в Гладстуар запомнилось два события. Первое из них — встреча с дезертирами.

Понять психологию этих людей несложно. Когда выбор встает между моральными ценностями и собственной жизнью, дрогнуть может любой. Ведь кто мы, если не сплошь исключительные личности? А таким умирать нельзя, потому что мир без нас рухнет. В этом все мы одинаковы, других нет, и никогда не будет, даже среди тех, кто никогда над этим не задумывался и потому не осознает. Это и называется гордыней.

Предстояло сражение, чей исход легко предсказуем — армия Ландаргии потерпит сокрушительное поражение. Не было у нас ни единого довода, который позволил бы думать иначе. Количество солдат, пушек, выучка, опыт сражений, среди которых нет проигранных, как следствие, моральный дух — все было на стороне Аугуста. И мы приготовились умереть. Кто-то исполняя свой долг, другие по той причине, что им не хватило смелости дезертировать. Ведь это тоже, пусть и презираемый, но поступок, для которого нужен характер.

Логика у них была проста: главное, выжить сейчас. Не быть зарубленным саблей, застреленным пулей, проткнутым насквозь штыком, разорванным в клочья пушечным ядром, посеченным картечью, затоптанным копытами вражеской конницы или ногами охваченных паникой своих же однополчан. А когда победит Аугуст, какое будет до них дело?

Как зачастую происходит, все решил случай. На придорожной станции Стаккеру повстречался человек, который клятвенно уверял, что знает путь напрямик через отрог Джамангры, и он позволит сэкономить время. Когда Курт сообщил, я даже не раздумывал: четырнадцать опытных, необремененных поклажей всадников не должны испытать никаких проблем.

На другой стороне хребта мы дезертиров и встретили. Внезапно, за поворотом проселка, на опушке леса, а впереди виднелась небольшая деревушка. Очевидно, она и была их целью. Сомнительно, что дезертировали они сообща, наверняка сбившись в стаю уже потом и голод привел их туда, где можно поживиться едой, а заодно и чем повезет.

— Десятка три, не меньше, — успел пересчитать их Стаккер до того, как они укрылись за деревьями.

— Хотите сказать, что полицейские функции в наши задачи не входят?

— Что-то вроде того, сарр Клименсе. Но, если посчитаете нужным…

— Лизар, как называется деревня? — я обратился к проводнику.

Лизар и сам выглядел типичным разбойником. Обросший бородой, и со шрамом, развалившим бровь и щеку так, что становилось непонятно — каким волшебным образом глаз остался целым, он был из той породы людей, которых ничто и нигде не держит. Живут они случайными заработками, берутся за что угодно, и все у них получается одинаково хорошо. Их проблема в том, что в погоне за непонятной мечтой они, когда сил совсем уже не осталось, заканчивают жизнь там, где хоть как-то удается пристроиться. А то и вовсе в придорожной канаве. Но конь под Лизаром был неплох, карабином он владел умело, здешние места знал хорошо и что еще от него требовалось?

— Светлые Родники, господин сарр Клименсе. Когда-то большое селение! Неподалеку выработанный медный рудник, и здесь доживают свой век те, кому податься больше и некуда.

— Значит так, мне хотелось бы с ними поговорить. Нет, не с жителями. Евдай поедет со мной, остальные наготове.

Евдай — добрейшей души человек. Его любимое занятие — собрать вокруг себя