Виктор возмущенно вскинул руки.

— Мы раньше могли делать потрясающие вещи. Тогда людипоклонялись нам, как богам. Однако со временем мы обленились. Наступлениетехнологии делает нашу магию все более и более устарелой. Сейчас мы способнылишь показывать трюки на вечеринках.

— Если у вас такое обилие идей, — заговорилДмитрий, угрожающе мерцая глазами, — то не теряйте зря времени в тюрьме.Делайте что-нибудь полезное. Например, напишите манифест.

— И какое все это имеет отношение к Лиссе? —спросила я.

— Потому что именно Василиса — двигатель перемен.

Я недоверчиво посмотрела на него.

— Вы рассчитываете, что она возглавит вашу революцию?

— Ну, я предпочел бы сам возглавить ее… когда-нибудь.Но, как бы то ни было, я рассчитываю, что она примет участие в ней. Она —восходящая звезда, еще юная, конечно, но ее уже замечают. Члены королевскихсемей не созданы равноценными, знаешь ли. Символ Драгомиров — дракон, царьзверей. Аналогично кровь Драгомиров всегда будет могущественной — вот почемустригои так последовательно их уничтожали. Возвращение кого-то из Драгомиров квласти, в особенности такой, как она, великое дело. Судя по тому, что мнеудалось узнать, она овладела своей магией. Если это так — и учитывая ееодаренность, — не поддается описанию, что она может сделать. Люди тянутсяк ней почти без усилий с ее стороны. А когда она реально воздействует на них…ну, они делают все, что она пожелает.

Он говорил с широко распахнутыми глазами, с выражениемвосхищения и радости, явно воображая Лиссу, осуществляющую его мечты.

— Невероятно, — сказала я. — Сначала выхотели держать ее взаперти, чтобы она поддерживала вашу жизнь. Теперь хотите,чтобы она вышла в мир и использовала принуждение для осуществления вашихбезумных планов.

— Я уже говорил, что она — движущая сила перемен. И какты — единственная «поцелованная тьмой», так она — единственная в своем роде, окоторой нам известно. Это делает ее опасной — и чрезвычайно ценной.

Ну уже кое-что. В конце концов, Виктор не всезнающ. О том,что Адриан тоже обладатель духа, ему неизвестно.

— Лисса никогда не поступит так, — заявилая. — Не станет злоупотреблять своей силой.

— А Виктор ничего не расскажет о нас. — Дмитрийпотянул меня за руку. — Он добился своей цели. Вынудил тебя прийти сюда,потому что хотел узнать о Лиссе.

— Он не так уж много узнал.

— Ты удивишься, насколько много, — сказал Виктор иусмехнулся, обращаясь к Дмитрию. — И почему, интересно, ты так уверен, чтоя не поведаю миру о вашем предосудительном любовном поведении?

— Потому что это не избавит вас от тюрьмы. И если выпогубите Розу, то утратите любой, даже самый слабый шанс того, что Лиссапоможет вам в ваших извращенных фантазиях.

Виктор еле заметно вздрогнул: Дмитрий был прав.

Дмитрий шагнул вперед и прижал лицо к решетке, как я прежде.Я думала, что мой голос звучал устрашающе, но когда он произнес следующиеслова, я поняла, насколько была далека от этого.

— И кстати, это вообще будет бессмысленно, потому чтовы не протянете в тюрьме так долго, чтобы осуществить свои грандиозные планы.Не у вас одного есть связи.

У меня перехватило дыхание. Дмитрий многое привнес в моюжизнь: любовь, утешение, обучение. Я так привыкла к нему, что временамизабывала, насколько он может быть опасен. И когда он стоял там, высокий,исполненный угрозы, испепеляя взглядом Виктора, я почувствовала, как мурашкипобежали по спине. Вспомнилось, что, вернувшись в Академию, я впервые услышала,как Дмитрия называют богом. В данный момент он таким и выглядел.

Если угроза Дмитрия и напугала Виктора, он никак этого непроявил. Взгляд его нефритовых глаз переходил с меня на Дмитрия и обратно.

— Ваш союз заключен на небесах. Или где-то около того.

— Увидимся в суде, — парировала я.

На этом мы с Дмитрием удалились. По пути он сказалкараульному несколько слов по-русски. Судя по тону, Дмитрий благодарил его.

Мы вышли наружу, по дороге к себе пересекли прекрасныйширокий парк. Дождь со снегом прекратился, теперь все деревья и дома покрывалатонкая пленка льда. Похоже на какой-то стеклянный мир. Дмитрий шагал, глядяпрямо перед собой. На ходу трудно утверждать что-то определенное, но, клянусь,он дрожал.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Да.

— Точно?

— Настолько, насколько это возможно.

— Как думаешь, он расскажет о нас?

— Нет.

Некоторое время мы шли в молчании, а потом я задала вопрос,ответ на который умирала от желания знать.

— Что ты имел в виду? В смысле, если Виктор расскажет…тогда ты…

Я не смогла закончить, не смогла заставить себя произнестислова «сделаешь так, что его убьют».

— В верхних словах моройского королевского общества уменя не так уж много влияния. Другое дело среди стражей, которые выполняютгрязную работу в нашем мире.

— Ты не ответил на вопрос. Готов ли ты реально сделатьэто?

— Я готов на многое, чтобы защитить тебя, Роза.

Сердце заколотилось. Сейчас мое имя в его устах прозвучалокак-то особенно нежно.

— Убийство Виктора не защитило бы меня. Совсем не втвоем духе, — сказала я. — Месть — она скорее характерна для меня. Ядолжна была бы убить его.

Я хотела, чтобы это прозвучало как шутка, но ему мои словазабавными не показались.

— Не говори таких вещей. И, как бы то ни было, это неимеет значения. Он ничего не расскажет.

Затем мы разошлись — он ушел к себе. Когда я открывала дверьсвоей комнаты, из-за угла показалась Лисса.

— Вот ты где. Что случилось? Ты пропустила обед.

Я о нем и думать забыла.

— Прости. Увлеклась кое-какими делами, связанными сработой стража. Это долгая история.

Она переоделась для обеда. Волосы по-прежнему подколотывверх, но на ней было облегающее платье из серебристого шелка. Выглядела онаизумительно. По-королевски. Глядя на нее, я вспоминала слова Виктора изадавалась вопросом, могла ли она реально стать движущей силой перемен, как онутверждал. Можно было легко представить себе, что за такой, какая она сейчас —эффектной, невозмутимой, — люди последуют куда угодно. Я-то уж точно, но,с другой стороны, в отношении ее я была пристрастна.

— Почему ты так на меня смотришь? — с легкойулыбкой спросила она.

Я не могла рассказать ей, что только что видела человека,которого она опасалась больше всех на свете. Не могла рассказать ей, что, покаона жила своей жизнью, я, держась в тени, прикрывала ей спину — как делалавсегда.