class="p1">Я не спорю, потому что отчаянно хочу согреться, и очень стараюсь не вдыхать аромат его лосьона после бритья, когда натягиваю джемпер на себя. У меня это плохо получается, и нос наполняется запахом Джейка. Еще хуже то, что сейчас, надежно завернутая в его джемпер крупной вязки, я не могу отвести взгляд от его мускулов, обтянутых майкой, но поспешно, хоть и с трудом, отвожу его в сторону. Я знала, что он накачанный, но… в общем, у Эл и Хлои случилось бы по инфаркту, будь они здесь. Вау. Я сглатываю.

– Ладно, теперь к делу. Открывай, – командует он, берет меня за руку и вкладывает в нее белый конверт.

Закатив глаза, я разрываю его, зная, что он будет ждать, пока я не сделаю этого, и что ни за что бы не выдержала, не будь его тут. Конечно, я хочу посмотреть, что она мне отправила.

– Никакого письма, – говорю я упавшим голосом, – только это.

Крошечная серебряная елка свисает из моей левой руки.

Он указывает на браслет:

– Давай.

Засомневавшись, я смотрю на него.

– В чем дело?

– Звучит глупо, но что, если я такая же, как она? Что, если, надевая его, я становлюсь похожей на нее?

– Ты его годами носила, Джонс. – Он хмурится, опускает брови. – Ты думаешь, что из-за шармов решишь однажды взять и сбежать?

– Ну, когда ты это говоришь, звучит глупо…

– Слушай. Мама оставила тебя, и это стало частью тебя – того, какая ты и кто ты, – нравится тебе это или нет, и с этим придется смириться. Но это не значит, что ты – это она, и точно не значит, что ты поступишь так же.

– Ладно, – бурчу я, – я знаю, что веду себя иррационально.

– Не буду спорить, – шутит он, берет шарм из моих пальцев и наклоняется, чтобы его пристегнуть.

Я оскорбленно соплю над его головой, но есть что-то уязвимое и близкое в его голой шее, покрытой мурашками от холода, – и это застает меня врасплох.

– Вот. – Он садится с самодовольным видом. – Выглядит хорошо. Как будто там и был.

– Ты иногда бываешь таким придурком, – вырывается у меня.

– Ага, – весело кивает он, – но я, по крайней мере, об этом знаю. Лучше же, когда тебе комфортно в своей шкуре и когда принимаешь себя таким, какой ты есть, правда? К тому же я не очень часто веду себя как придурок, так что ничего страшного.

– Хах. Ну, могу тебе сказать, кто точно придурок большую часть времени. – Я зарываюсь лицом в шерстку Флер, когда она забирается на лавочку рядом со мной.

– Крейг?

– Ага.

Он наклоняется ко мне: я чувствую его теплое влажное дыхание на моей щеке.

– Так что случилось?

Я не уверена, стоит ли мне делиться с ним этим, но я просто позволяю словам выйти: обида и негодование переполняют меня.

– Коротко говоря, он меня бросил. Видимо, я была слишком легкомысленной, витала в облаках и никогда не уделяла должного внимания ему и нашим отношениям, потому что, даже когда мы были вместе, я думала о чем-то другом. Он сказал, что у меня очевидный страх близости из-за этой ситуации с мамой. А еще что я веду себя рассеянно и самовлюбленно. Я такая эгоистка? – Мой голос дрожит.

– Нет! Да, ты бываешь временами рассеянной, но это потому, что ты рисуешь, и это справедливая причина. Ты должна делать то, что любишь, что тебе интересно. Иначе какой в этом смысл? К тому же этот парень – осел. Это было ясно еще на концерте – особенно когда он пытался сказать, что музыкальный шарм, который мы все купили, – его заслуга.

– Тебе он тоже ляпнул что-то плохое, да? Ты так и не сказал мне, что именно.

Он качает головой.

– Не имеет значения.

– Уверен?

– Да, – отвечает он, – ничего особенного. У тебя и так голова забита всяким. Тебе надо сконцентрироваться на том, чтобы оставить Крейга в прошлом, а не беспокоиться из-за тупой фразы, которую он ляпнул несколько месяцев назад.

– Окей. Если ты уверен. – Затаскиваю дрожащую Флер себе на колени и прижимаюсь щекой к ее головке. Она утыкается в меня, но я знаю, что она все еще строит глазки Джейку. – А я? Легкомысленная феечка, да? Витаю в облаках?

– Очень похоже на правду, – говорит Джейк, – но именно такой ты и должна быть. К тому же кому захочется никогда не отрываться от земли, когда на ней бывает так дерьмово?

Я смеюсь, и на душе теплеет от того, как он превращает оскорбления Крейга в комплименты. Но беда в том, что комментарии Крейга почти попали в точку. У папы были те же страхи насчет меня, когда мне было тринадцать: он тревожился, думая, что я уйду куда-то, переживал из-за моей вспыльчивости и склонности убегать. И травма из-за того, что случилось в моей старой школе перед переездом. Я чувствую, как при мысли об этом кожу на пояснице покалывает.

Я одергиваю себя.

– Что-то это становится слишком печальным и мрачным. Спасибо, что выслушал и поддержал, но я же говорила, что отомщу. – Освободившись от Флер, я наклоняюсь и набираю немного снега, затем плавно разворачиваюсь и запускаю шарик ему в лицо. Снежок разбивается о его нос, и он вскакивает с лавки, выпучив глаза.

– Тебе конец! – вопит он, запуская руки в соседний сугроб и отправляя в меня два ледяных шара. Я уворачиваюсь и бегу обратно в дом, в ушах звенит его крик: – Так нечестно!

Хихикая по дороге на кухню, я стягиваю его джемпер, не подозревая, что он уже за моей спиной, и понимаю это, лишь когда Джейк высыпает пригоршню снега мне в комбинезон.

– А-а-а! – взвизгиваю я, подпрыгивая, пока он смеется. Флер скачет вверх и вниз вокруг нас. – Холодно!

– Так тебе и надо. – Он похлопывает меня по спине, чтоб снег упал ниже. – Это за то, что напала на беззащитного человека в самый неожиданный момент.

– Хах, – бормочу я, расстегивая пуговицы, и комбинезон падает до талии, – ты самый небеззащитный парень из всех, кого я знаю. – Оттянув тонкий розовый топ от кожи на спине, я оборачиваюсь через плечо посмотреть, не покраснела ли она. Немного болит.

– Все в порядке, хватит наводить суету, – шутит он, потом замолкает. – Что это?

Прежде чем я успеваю что-нибудь сделать, он проводит пальцами по блестящей коже на пояснице. Отпрыгнув от него и не обращая внимания на жар внизу живота, я натягиваю комбинезон на плечи и поправляю его на бедрах.

– Ничего, просто маленький ожог, только и всего. Я была неуклюжим подростком.

– Как это произошло?

– Да как всегда; это неважно. – Лгунья. Но это не то, что я люблю обсуждать. – Пойдем, наш глинтвейн уже остыл. Пора пить.

* * *

Двадцать минут спустя мы уже выпили праздничные напитки, обсудили планы на Рождество и стоим в коридоре. Джейк надевает ботинки, а Флер смотрит и скулит, словно ей грустно оттого, что он уходит.

– Так вот, я ухожу в море завтра, – Джейк выпрямляется, – и меня снова пару месяцев не будет дома. Знаю, ты будешь по мне скучать, но не переживай: в конце концов я вернусь.

Я закатываю глаза.

– Ага, как же. Я не Флер. – Но, несмотря на эти слова, я расстроена, что он уезжает так скоро. Нам удается проводить вместе только маленькие отрезки времени, и хоть он жутко раздражает своей привычкой выводить меня из себя, но также каким-то образом умеет сделать все лучше. – Но ты продолжишь отправлять открытки, правда? Мне нравятся картинки.

– Конечно, – улыбается он: в глазах плещется тепло.

– А как Симона отнеслась к тому, что тебя не будет рядом на Рождество? – спрашиваю я как бы между прочим.

Нахмурившись, он сжимает ручку входной двери.

– А ей какое дело?

– Э, ну… вроде как девушки имеют отношение к таким вещам.

Он смотрит на меня так, словно у меня рога на голове выросли.

– Ты правда думаешь, что я хочу проводить время с человеком, который так себя ведет? Я ее отвел домой после концерта, убедился, что она