подумала, что попаду в Столицу и увижу ее такой… такой…

И она сердито шмыгнула носом.

Ну да, для жевельде, которая всегда восхищалась Гегемонией и ее гражданами, должно быть настоящим шоком то, что творится тут сейчас. Но как везде и всегда, когда большие дяди и тети дерутся за власть, страдают все остальные, но только не они… справедливость — это не про нашу вселенную.

— Сдавайтесь, убогие! — Равуда не использовал систему связи, он просто кричал, обращаясь сразу ко всем. — От имени регентского совета я обещаю вам помилование! Обезоружьте своего командира, он предатель, о да, да… и тогда вы свободно вернетесь домой… или сможете искупить свое дезертирство, сражаясь с врагами Гегемонии!

Еще один.

Как-то еще на Бриа Геррат пытался убедить моих бойцов, что они должны сдать меня. Только если у красноречивого контрразведчика ничего не вышло, то тупому кайтериту, бывшему профессиональному бойцу точно ничего не светит.

— Сам сдавайся. Равуда! — рявкнул я. — И тогда я тебя расстреляю быстро и не больно! Если же не сдашься, то мы продадим тебя в шоу трансморфов! Будешь там зад подставлять! Или ты об этом и мечтаешь?!

Ответом мне стал его злобный рык и гогот моих бойцов.

Я облизал губы, собираясь активировать выданный мне Герратом прибор связи, но тут сверху обрушился мощный гул.

— Твою мать! — заорал кто-то.

Из облаков выпал летательный аппарат вроде десантного «Тайфуна», только раза в два меньше. Скользнул над нами, показав светло-серое брюхо, и тут же пошел на разворот, а мгновением позже с его крыльев сорвались ракеты, устремились к земле, оставляя дымные хвосты.

— Ой, — только и успела сказать Пира, как одна взорвалась в полусотне метров от нас, другая еще ближе, в воздух полетели обломки.

«Мазила» — подумал я, а в следующий момент сообразил.

Нет, летчик целился вовсе не по нам, он вдарил по позициям Равуды, и сделал все правильно! Он попытался открыть нам дорогу на восток, вряд ли уничтожил там всех, но напугал точно!

— Приготовиться к прорыву, — скомандовал я. — Уходим прямо на восток, все за мной. После второго удара…

Еще две ракеты выбросили не только горсти обломков, но и несколько тел.

— Вперед! — и я выскочил через дверной проем, с облегчением нырнул в тучу пыли. Мерзкий дымный песок тут же захрустел на зубах, чавкнула под ногой лужа, звякнул кусок стекла.

А затем мне в лицо ударил горячий ветер, пыль сдуло, и стал виден летательный аппарат, висящий над руинами. Пошла вниз аппарель, словно явившийся из небес дракон начал открывать рот, и я невольно притормозил — кто еще там окажется, что выручил нас?

— Давайте сюда! — заорала мощная, плечистая женщина, чье лицо показалось мне смутно знакомым.

Точно, «я — трибун Атхайно, и я плачу свои долги»!

Та гирванка, которую мы спасли из лап контрразведки, та самая, у которой на форме был странный символ — две скрещенные золотые трубы.

Глава 15

Мгновение я колебался — гирванка же, кто ее знают! — но затем побежал к аппарели.

— Залезайте, быстро, — трибун Атхайно отступила в сторону, и следом за мной полезли бойцы, тяжелые ботинки залязгали по металлу.

Взвыли двигатели, и летательный аппарат пошел вверх, оставляя внизу тучу дыма и пыли, руины, бегающих по ним вояк Равуды. Там вроде бы сообразили, что к чему, и даже принялись по нам стрелять, но слишком издалека, торопливо, и пули ушли куда-то в сторону.

Аппарель закрылась, и мы остались в обычном десантном трюме, как у «Тайфуна», разве что поменьше: лавки вдоль стен, привязи, чтобы не болтало при маневрах, и дверь в дальнем конце, над которой красовался тот же символ — две скрещенные золотые трубы.

— Вовремя мы, — сказала Атхайно. — Раненые есть? Я могу позвать врача.

— Зовите. Спасибо, — ответил я, давя вопрос «кто вы такие? Зачем нам помогаете?».

Трибун кивнула и отправилась к двери.

— Располагаемся, — буркнул я, когда она исчезла из виду. — И не спрашивайте меня… Дело такое, но я не знаю, кто это.

— Зато я з-знаю, — неожиданно сказала Пира.

Она недоверчиво покачивала головой, и глаза у нее, и так большие, сейчас были как донышки не стаканов даже, а бидонов.

— Откуда, ха-ха? — влез Макс.

— Г-герб, — с чего вдруг жевельде начала заикаться? — В-вон… — она подняла руку. — Фанфары же… Это «Слава Гегемонии».

Я попытался вспомнить, чем славен линкор с таким названием, но ничего не добился. Судя по недоуменным рожам остальных, никто тоже не сообразил, что тут такого; ну так ведь это Пира у нас фанатеет от Гегемонии и ее правителей, и поэтому знает о них столько, сколько и не нужно.

— Мятеж двенадцать лет назад, — пояснила она. — Его поддержал один из линкоров. Назывался он «Слава Гегемонии». Вроде бы его уничтожили. Запретили упоминать название. Только ходили слухи, что он уцелел, и где-то пиратствует.

— Уцелел, еще как уцелел, — сообщила Атхайно, вернувшаяся в сопровождении невысокого пожилого кайтерита. — И вот настал наш час отомстить! Тому, кто подставил нас! Так, кому к доктору, обращайтесь… А ты, трибун Егорандреев… — она посмотрела на меня. — Нам нужно поговорить.

Я кивнул — ох как нужно.

Мы прошли через дверь под гербом, миновали пару небольших отсеков, забитых оборудованием, и только в третьем по счету, где стояли удобные кресла, трибун остановилась.

— Садись, — велела она. — Вид у тебя замотанный. Еще бы, ха.

— И кому вы собираетесь мстить? — я опустился в одно из кресел, и остро почувствовал, насколько я тут неуместен, грязный и потный, в бронезащите и шлеме, с автоматом и рюкзаком.

— Мы долго не знали, кто стоял за тем мятежом… — Атхайно уселась напротив. — Понятно, что лидеры были известны, но вот кто дергал веревки… А теперь вот выяснили. Принц Табгун, — она не улыбнулась даже, а оскалилась. — Он использовал всех нас тогда. Теперь снова рвется к трону.

Я потер лоб, попытался вспомнить, что там Геррат рассказывал о мятеже.

Ну да, у всех стерта память, и технология такого воздействия запретна и почти забыта… Но если вспомнить тот допрос, что принц устроил мне на «Гневе Гегемонии», то ясно, что он владеет какими-то странными силами… что он тогда со мной такое сделал, едва не вывернул мои мозги наизнанку?

Ну и глядя на этого гаденыша, охотно веришь, что он предаст кого угодно.

— Понятно, — сказал я. — Спасибо, что выручили нас… Почему, кстати?

— Я возвращаю долги! — трибун вздернула подбородок. — Ну и кое-кто попросил, еще бы. Приглядеть за тобой, все такое… Мы знаем, ради чего ты здесь, и хотели бы тебе помочь,