Да, в ее словах был определенный резон. Нина продолжалазлиться:

– Таня не работала, а дни проводила самым приятным образом –парикмахерская, солярий, массаж, модные бутики… Олег Андреевич ее целиком иполностью содержал, давал деньги на всяческие прихоти и причуды. Кстати, он былпатологически щедрый человек. Никогда не считал денег, порой даже не помнил,сколько их у него в кошельке. Мне помогал: компьютер купил, машину маленькую,«Ниву» двухдверную, цвета баклажан.

И она опять заревела.

Я в глубокой задумчивости села в «Вольво» и приняласьбездумно разглядывать радующихся теплому апрельскому дню прохожих. Если кого иследовало опасаться в окружении Харитонова, то только не Лузгину, или я ничегоне понимаю в людях. Да и смерть Олега Андреевича была ей невыгодна. Как бы Нинани прикидывалась бескорыстной бессребреницей, и без лупы видно, что онанадеялась стать мадам Харитоновой. Ну пусть не сейчас, не сразу, но надежды нетеряла…

Часы показывали около трех, я медленно поехала в колледж.Заберу девчонок и доставлю домой, а то Татьяна небось от тревоги места себе ненаходит.

Я оказалась права. Не успели мы войти, как хозяйка выскочилав холл и закричала:

– Варвара! Ты где была? Уже хотела в милицию обращаться…

– Незачем так орать, – дернула плечом Варя, – ходила, каквсе дети моего возраста, в школу!

– Куда? – оторопела Таня.

– Только не ругайся, – быстренько влезла я в диалог. –Варенька ездила с Маней на занятия.

– Между прочим, – отчеканила девочка, – получила кучупятерок. Так что извини, мама, сейчас быстренько чайку глотну и за уроки.Назадавали, жуть! Нужно успеть до шести все сделать.

– Почему обязательно до шести? – изумилась мать.

– В семь начнутся занятия в Ветеринарной академии, мы сМашей не хотим опаздывать!

Она швырнула куртку на стул и побежала вверх по лестнице.

– Господи, – вымолвила Таня, опускаясь на куртку.

Варя замерла, потом повернулась к матери и заявила:

– Кстати, меня никто в школе не дразнил и не обижал.Наоборот, когда показала, как фенечки плету, сразу попросили браслеты сделать.Ты, мама, зря моей внешности так стесняешься, я, конечно, не красавица, но ведьи не чудовище!

И она вновь понеслась вверх по лестнице, перепрыгивая черезступеньки.

– Что же это такое? – растерянно пробормотала Таня, глядямне в глаза. – Что?

Хитрая Машка предпочла потихоньку испариться, и мы сподругой остались в огромном холле совсем одни.

– Боюсь, тебе придется отпустить ее и в школу, и в академию,– тихо сказала я. – Варю больше не удержать дома.

– Боже, – всплеснула руками Таня, – ты же видишь ее лицо! Нуза что нас так бог наказал – лицо дауна, а ум нормальной. У нас в доме ведьдаже зеркал нет, ты заметила?

Я кивнула. Конечно, сначала удивилась, обнаружив, что вовсем здании нет ни одного зеркала, потом поняла, чем это вызвано.

– С трех лет учим, – продолжала растерянно рассказыватьТаня, – математика, русский, английский… Думали, не пойдет, а Варька простохватает все на лету. Но вот внешность! Врачи лишь руками разводят, первый раз сподобным сталкиваются… А пластическую операцию пока не советуют делать, что-тотам в лице еще не сформировалось. Неужели ребята над ней не издевались?

Я покачала головой:

– Нет, там хорошие дети. Впрочем, через три-четыре дня всезабудут про ее внешность.

Таня махнула рукой:

– Скажешь тоже!

Я вздохнула. На кафедре, где я в свое время работала,трудилась милейшая сотрудница – Анна Лапшина. Когда впервые увидела ее лицо,основной мыслью было – только бы бедняжка не заметила моего испуга. Внешнедевушка выглядела ужасающе. Через всю правую щеку шел отвратительный,неаккуратный шрам. Потом коллеги рассказали, что ее в детстве укусила собака.Анечка обладала замечательным, легким, светлым характером. Спустя неделю яперестала замечать шрам, зато увидела ясные глаза и добрую улыбку. Анюта совершенноне комплексовала по поводу своей внешности, хорошо одевалась, и никто неудивился, когда она весьма удачно вышла замуж за молодого дипломата и отбыла сним строить в Африке социализм. Насколько знаю, у них то ли двое, то ли троедетей…

– Мне кажется, – осторожно завела я, – Варе следует вместе сМашей походить в лицей, вот только…

– Что? – насторожилась Таня.

– Школа дорогая, если у тебя сейчас финансовые затруднения…

– Ах, оставь, – отмахнулась хозяйка, – с деньгами полныйпорядок, магазины приносят хорошую прибыль. Ладно, подумаю. Интересно, чтосказал бы на все это Олег? Кстати, похороны завтра, в одиннадцать.

м, не дожидаясь моей реакции на сообщение, она пошла вгостиную. Я осталась стоять в холле. Потом машинально повесила детские куртки,кликнула собак и пошла во двор. Банди и Снап носились по саду, радостно лая. Имвторила пуделиха. Даже тихие Жюли и Хучик страшно радовались солнышку и первойтравке. Я тихо пошла вдоль забора. Странно, Таня сообщила о похоронах как-товскользь, между прочим. Конечно, она здорово держит себя в руках, но ведь не дотакой же степени?

Часы в доме громко пробили пять, я пошла назад. Ну и чтотеперь делать? Кто эта «падла», которой следует опасаться? Может, тот самыйЖок, за которым безуспешно охотятся Дегтярев и Крахмальников? Из их рассказоввыходило, что таинственный Жок – отвратительная личность, собирающая дань ссутенеров, бандит и негодяй. Только маленькая загвоздка – я изучила весь домвдоль и поперек и готова поклясться – никаких потайных комнат тут нет. Да ипосторонних в здании никаких, а из мужчин только Кеша да повар Емельян. НоАркадий тут ни при чем, а Емельян безвылазно торчит на кухне, уходит от плитыоколо одиннадцати вечера, а в шесть утра уже снова гремит кастрюлями! Кто жеЖок?

Внезапно я вздрогнула. Господи, как просто! Нина Лузгинанасплетничала, будто у Тани есть любовник, вдруг это правда? Тогда калиткой могпользоваться этот врач, Артем, пробираясь тайком в спальню хозяйки. Наверное,они были осторожны и позволяли себе подобные свидания лишь в отсутствиеХаритонова… Артем этот небось по совместительству Жок, а бедная Танюшка и неподозревает о двойном дне рыцаря сердца…