Наконец прибыли медики и милиция. Никиту положили наносилки.

– Он выживет? – с робкой надеждой спросила я.

Хмурая женщина с утомленным лицом равнодушно уронила:

– Сделаем все возможное.

Санитары и один из милиционеров, крякая от тяжести ноши,подняли носилки.

– Как выносите?! – рявкнула докторица. – Не ногами, аголовой вперед тяните!

– Тяжелый, зараза, – выдохнул санитар, ворочая носилки.

Оставшиеся служители закона приступили к моему допросу. Но ятолько блеяла нечто, на их взгляд, невразумительное.

– Не слишком похоже, что он тут постоянно живет, – вздохнулодин из дознавателей, окидывая взором убогую обстановку, – все-таки редакторпопулярной газеты, небось хорошо зарабатывал, а такое свинство кругом.

Я была с ним абсолютно согласна. Насколько знаю, умилиционеров существуют оперативные квартиры. Сдается, что эта из таких. Кое-когоиз своих информаторов Павлов не мог позвать в редакцию и не хотел приглашатьдомой, вот и снял убогую жилплощадь для встреч с такими людьми. Естественно, онтут не жил. Скорей всего, завершив все свои дела, поехал на встречу с«агентом». Впрочем, если учесть коробку конфет «Моцарт», то на стрелку должнабыла явиться женщина.

Задав мне еще кучу вопросов, милиционеры велели отправляться«по месту прописки». Я не стала спорить и быстренько покатила к Харитоновым.

Начинался чудесный апрельский денек. Ласковое солнышковесело поднималось из-за горизонта. Кое-кто из ранних прохожих, почувствовавприближение жары, снял с себя курточки и плащи. Даже гаишник на постунеожиданно улыбнулся во весь рот.

Но мне было тошно. Две смерти за одни сутки – это слишкомдля простого человека, не работающего в больнице или морге.

Во дворе дома Харитоновых машин не было. Ни Кешкиного джипа,ни Ольгиного «БМВ», домашние уехали на работу. Зато прямо у подъезда скучалотакси.

Не успела я удивиться, кому в доме, где на каждого членасемьи, включая грудных младенцев, приходится по автомашине, мог потребоватьсянаемный экипаж, как из дверей выскочили Маша и Варя. Манюня была одета в формусвоего колледжа – клетчатая юбка в складку, белая блузка и темно-синий пиджак сзолотой эмблемой учебного заведения. Варя тоже в клетчатой юбочке, но пиджачокчерненький, впрочем, издали ее наряд можно было принять за форму.

Увидав меня, девицы присмирели. Первой, естественно, опомниласьМаня.

– Мусечка, – прошептала она, – а мы думали, ты еще спишь!

– Куда собрались?

– Да вот, – зачастила девочка, – Кешка с Зайкой опаздывалина службу, меня везти в колледж некому, пришлось такси вызывать!

– Мне почему не сказали? – усмехнулась я.

– Зачем, думаю, мулечку будить, – выкручивалась Маруся.

– Ладно, а Варя куда?

– Со мной съездит, – затарахтела Маня, – сидит целый деньдома, с ума сойти можно, у нас ребята хорошие. Представляешь, она ни разу вшколе не была!

Я минутку глядела на их виновато-возбужденные лица, потомвелела:

– Идите в «Вольво», доставлю в лучшем виде.

Девчонки, толкаясь, полезли в салон.

– Таня знает? – спросила я, после того как расплатилась сшофером такси.

– Знает, – сообщила Варя.

– И отпустила? – изумилась я.

– Да, – решила не пускаться в объяснения дочь Харитоновых, –у нее мигрень.

– Что же ты ей сказала?

– Ну, – замямлила Варя, – сунула голову в спальню испрашиваю: «Мамочка, можно позаниматься русским и алгеброй?» А она: «Конечно,доченька».

Я засмеялась. Ну, хитрюги. И разрешение получила, и правдыне сказала. Какая же мать запретит ребенку учиться!

Манина школа находится в самом центре, недалеко от гостиницы«Минск». Директорствует там совершенно замечательная дама, подобравшаявеликолепный состав педагогов. И дело даже не в том, что учителя хорошо знаютсвой предмет. Маруся, например, говорит по-французски лучше тамошнейпреподавательницы. Но все женщины интеллигентны, терпеливы, любят детей иполучают удовольствие от своей работы.

Я завела Варю в класс и пошла в учительскую. Милые дамысочувственно поохали, узнав о девочке, и, пообещав поставить ей сплошныепятерки, велели не волноваться.

Я отъехала на улицу Чехова и огляделась. Смертельно хотелоськофе и чего-нибудь съедобного. Но на длинной магистрали попадались лишькакие-то непищевые заведения: банк, химчистка, магазин «Обувь из Италии». Со вздохомя повернула направо. Улица Академика Костылева! Может, здесь повезет! И точно,в доме девятнадцать на первом этаже уютно устроилось маленькое кафе. Я вылезлаи пошла к входу. Вдруг неожиданная мысль заставила притормозить. АкадемикаКостылева, 19! Да ведь именно здесь проживает некая Нина Лузгина. Хорошо помнюадрес, возникший на экране компьютера, когда Зоя стала двигать текст. НинаЛузгина, двадцати пяти лет от роду, с которой якобы жил последнее время ОлегАндреевич Харитонов. Может, это она та самая «падла», которой следовалоопасаться?

Часы показывали десять утра. Так и не глотнув кофе, япобежала искать семьдесят вторую квартиру.

Говорят, у каждого мужчины существует определенный типажженщины. Например, мой третий муж, Макс Полянский, неуправляемый бабник ипотаскун, западает лишь на субтильных дамочек с ярко-рыжими волосами. Другомуподавай грудастых блондинок, третьему – хищных брюнеток, но, очевидно, покойныйОлег Андреевич не имел четко определенных пристрастий.

Дверь мне открыла девушка, совершенно непохожая наэлегантную Таню. Невысокого роста, довольно полная, она куталась в простойбайковый халат серо-буро-малиновой окраски. На бесформенном носу красовалисьочки. Довольно высокий лоб украшала россыпь мелких прыщиков, нос испещрен чернымиточками. Похоже, девчонка никогда не умывалась с мылом, а о существованиивсяческих «скрабов» и «пилинг-масок» даже не слышала. Впрочем, о дезодорантахона не знала тоже. В воздухе витал явственный запах пота.

– Вы ко мне? – спросило небесное создание.

– Нина Лузгина?

Девица кивнула головой и, совершенно не смутившись, провеламеня в комнату.

Бардак там стоял невозможный. Сама я не слишком аккуратна ине склонна осуждать других за брошенные на пол носки. Но такое?..