Девушка чувствовала, что тело ее, словно объятое пламенем,тает и растворяется, у нее вырвался стон испуга и наслаждения. В тот момент,когда она готова была взорваться от клокочущих внутри чувств, Ройс коленямираздвинул ее ноги и опустился на нее. Дженни открыла глаза и увидела, как онвозвышается над нею — воин, чье имя вселяло в солдат трепет, и любовник,касавшийся и целовавший ее с такой нежностью и вожделением. Лицо его окаменелои потемнело от страсти, на виске пульсировала жилка, он все еще пыталсясдерживаться.

Ройс прижался к ней чреслами, и Дженни ощутила тугуюогненную плоть, медлящую у входа, и встретила судьбу так же отважно, каквстречала ее каждый раз, оказавшись в его руках. Закрыла глаза, крепко стиснулаего в объятиях, зная, ч??о этот мужчина собирается причинить ей боль. Этототчаянный жест сокрушил Ройса. Он содрогнулся, когда она сдалась и расслабиласьв его руках, и проник подрагивающей плотью внутрь, не ведая, какую больпричинит, и не в силах ее смягчить. Время, потраченное на предваряющие ласки,облегчило проникновение. Он ощутил плотно объявшее его жаркое лоно, и волнунесказанного возбуждения. Сжавшееся в комок сердце исступленно билось, оннырнул глубже, наткнувшись наконец на хрупкую преграду.

Чуть отступил, потом снова продвинулся и опять отступил, нерешаясь разрушить препятствие. Крепко стиснув ее, словно пытаясь принять этуболь на себя, он хрипло проговорил, касаясь губами ее губ:

— Дженни… прости меня.

И обрушился всем телом, слыша болезненный вскрик… Онпереждал, пока боль стихнет, и снова нежно заскользил вниз и вверх, умеряя своюстрасть. Ройс осторожно вжимался в нее, и волнение утраивалось от глухих стоноввосторга и ее прикосновения к ягодицам. Совершая глубокие ритмичные движения,он, погружаясь все глубже, наконец ощутил, что она начинает попадать в такт.

Быстрые волны пронзительного желания прокатывались по еетелу, и она двигалась вместе с ним, бездумно стремясь к тому, что он хотел ейподарить, подходя к этому все ближе и ближе с ускоряющимися настойчивымитолчками. Сокрытое глубоко внутри, внезапно вырвалось таким бешеным взрывомострейшего наслаждения, что все ее тело сотряслось от нахлынувших один задругим импульсов. Ройс, крепко обняв Дженни, оставался недвижным, чтобыпродлить ее восторги; она чувствовала на щеке быстрое глубокое дыхание. Он сколотящимся сердцем дождался, пока она утихнет, и бросился вперед, не в силахболее сдерживать мощь ударов, пока наконец полностью в нее не излился.

Погруженная в море неведомых дивных переживаний, Дженнипочувствовала, что Ройс валится на бок, увлекая ее за собою, и медленно пришлав себя. Глаза ее открылись, тени спальни вновь обрели форму; полено треснуло вкамине, ярко вспыхнули искры. Потом нахлынуло осознание происшедшего, и, всееще находясь в его объятиях, она прежде всего испытала страх и одиночество. То,что она только что сделала, было не мученичеством и даже не благороднойжертвой, нет, ибо она обрела такое дьявольское, такое… божественноенаслаждение. Она обрела и еще нечто запретное и опасное — чувство, которого недолжно и не может быть.

Но, несмотря ни на что, она в тот момент желала лишь одного— чтобы он снова окликнул ее тем же хриплым и нежным голосом:» Дженни…»Илисказал — каким угодно тоном:» Я люблю тебя «.

И, словно вняв ее желанию, он заговорил, но произнес совсемне то, что она жаждала услышать всем сердцем. Невыразительно и спокойно онпоинтересовался:

— Тебе было не слишком больно?

Она потрясла головой и со второй попытки сумела выдавить:

— Нет.

— Мне очень жаль, если да.

— Нет.

— Это все равно больно, кто бы ни взял тебя в первый раз.

Слезы нахлынули ей на глаза, спазм перехватил горло, онаповернулась на другой бок, пытаясь высвободиться из его рук, но он быстросхватил ее, прижавшись к ней всем телом.» Кто бы ни взял тебя «, горестнодумала Дженни, очень мало похоже на» Я люблю тебя «.

Ройс знал это, как знал, что безумием было бы даже подуматьо подобном.» Не сейчас, еще нет… никогда «, — поправил он себя, а перед егомысленным взором возник образ женщины, на которой он собирался жениться. Он невидел никакой вины в том, что среди всех прочих занимался любовью с Дженни,поскольку пока не был обручен, хотя Генрих, потеряв терпение, сам сговорил занего леди Мэри Хеммел.

В этот миг Ройсу пришло в голову, что даже если бы он былобручен, все равно не испытывал бы вины. Лицо Мэри Хеммел, милое и красивое, вобрамлении серебристо-светлых волос, стояло перед ним. В постели Мэри быластрастной и неутомимой. Она сама, улыбаясь ему в глаза, призналась низким ирезким голосом:» Вы, милорд, олицетворяете Власть, Силу и Могущество, а длябольшинства женщин это самые сильные побуждения к любви «.

Глядя на пламя камина, Ройс лениво гадал, продвигает ли этодело Генрих, не дожидаясь его возвращения в конце месяца. Будучи сильнымгосударем, добывшим трон в бою, Генрих быстро приобрел довольно-такинеприятную, по мнению Ройса, привычку при малейшей возможности решатьполитические проблемы дорогостоящим способом устройства браков междувраждующими семействами, начиная с собственной женитьбы на Елизавете Йоркской,дочери того самого короля, у которого он отбил английский трон годом раньше всражении, завершившемся гибелью противника. Больше того, Генрих не раз заявлял,что, если б его дочь была надлежащего возраста, он выдал бы ее за ИаковаШотландского и положил таким образом конец нескончаемым раздорам между двумястранами. Подобные решения могли удовлетворять Генриха, но Ройс не желал длясебя такого недружественного союза. Ему требовалась послушная, сговорчиваяжена, которая согревала бы его постель и украшала его жилище; он слишком частосталкивался в своей жизни с враждой, чтобы сознательно впустить ее всобственный дом.

Дженни заерзала в его руках, пытаясь высвободиться.

— Могу я теперь вернуться в свою комнату? — глухо спросилаона.

— Нет, — решительно отвечал он, — наша сделка далеко незавершена.

И тут же, чтобы доказать это и смягчить своевольный приказ,перевернул ее на спину и впился губами, пока она не прильнула к нему и неответила на поцелуй с неудержимым сладострастием.

Лунный свет лился в окно. Ройс во сне перекатился на живот ипротянул руку, ища Дженнифер. Рука наткнулась не на теплую плоть, а на холодныепростыни. Опыт, накопленный в жизни, которая прошла рядом с опасностью, вмгновение ока пробудил его, вернув от глубокого сна к полному осознаниюдействительности. Он распахнул глаза, перевернулся на спину, оглядел комнату,скользя взглядом по мебели, громоздящейся призрачными тенями в слабом лунномсиянии.