пинок под зад, чтобы решиться на что-то большее, ну, знаешь, на что-то творческое.

Мила обняла меня и крепко сжала в объятиях.

– Так ты думаешь, он догадывается, что Терри левачит? – спросила она.

– Бог знает.

– Я просто поверить не могу, насколько это все тривиально. Ты ловишь ее на адюльтере, и – бум – ты уволена.

Я разрыдалась.

Заглушив слезы тремя порциями «Маргариты» и преисполнившись легким сарказмом, я сочинила по дороге в туалет сообщение Ричу – папаше из парка:

Привет, Рич, это Джони с детской площадки. Просто чтобы вы знали, я больше не буду няней у Джема и Клары, так что, если вы хотите договориться о детском свидании, лучше свяжитесь с их родителями напрямую. Я могу дать вам номер телефона, если он понадобится. Пока.

Он тут же ответил:

Это катастрофа. Я надеялся снова вас увидеть.

Мы дружно вынесли кухонный стол на улицу и поужинали при свечах – приятный пятничный вечер, изобилующий смехом и текилой. Найл приготовил фруктовый крамбл, Мила поучаствовала в процессе, собрав немного вишни в саду, демонстрируя собственные навыки добывания пищи – что, как я знала, было исключительно заботой Найла.

Позже Дил увязался за мной на кухню.

– Фил.

– О, привет еще раз.

– Ты как?

– Норм. А ты? – Я занялась загрузкой посудомоечной машины.

– Нет, подожди, что у тебя? Я знаю, с работой было…

– Да нормально все, – не поднимая глаз, перебила его я.

– Но это же не так?

– Я не хочу об этом сейчас говорить, ладно? Возвращайся к ребятам. Развлекайся.

Дил молчал.

Моя обида разрасталась во мне с каждой грязной тарелкой, которую я отправляла в машину, и наконец прорвалась наружу:

– Я просто… я столько души вложила в них. И, может быть, с моей стороны даже и думать об этом эгоцентрично, но когда я представляю, как Клара и Джем узнают, что я ушла… – тут я оторвалась от машины и обернулась – Дил уже был в саду, как я и просила.

Наша самодостаточная парочка ушла первой – рука Найла на талии Милы. Дил – пьяный вдрызг – поволокся следом в поисках продолжения банкета в городских клубах. Пэдди и Джесс помогли мне с уборкой и забурились в гостевую комнату Фионы. Генри остался со мной.

– Знаешь, есть еще один плюс в том, что ты потеряла работу, – сказал он, когда мы улеглись в постель.

– И какой же?

– Ну, ты можешь подольше пожить у меня в Корнуолле, если захочешь. Я планировал зависнуть там до конца августа или типа того.

– Генри, «типа того» звучит как-то не «того».

– Ну извини. Так что скажешь? Я знаю, что Дил хочет остаться, чтобы закончить свое эссе, так что он тоже составит тебе компанию. И Долли.

– Ах, Долли.

– И ты могла бы что-нибудь писать. Там очень красиво. Я уверен, что ты найдешь эту красоту, ну, вдохновляющей, – он произнес это слово так, словно использовал малоизвестный иностранный термин. – Эй, твои бусы из ромашек порвались.

– Гадство. – Я встала и аккуратно разложила увядающие цветы вдоль книжной полки. Они уже начали облетать. – Я с удовольствием осталась бы с тобой в Корнуолле, – сказала я.

На следующее утро Пэдди вызвался пойти и заказать нам всем что-нибудь на завтрак.

– Подожди, я дам тебе немного наличных, подожди, – предложила я. Это был лучший способ использовать откупные деньги, полученные от Рафа.

Конверт стал заметно тоньше: нескольких банкнот не хватало. Я порылась в сумке, чтобы убедиться, что они не выпали, но я уже знала, что их нет. И я точно знала, кто их взял.

11

Дорога до Корнуолла заняла много часов, и когда мы свернули с шоссе, солнце уже садилось. В преддверии сумерек казалось, что деревья, тянувшиеся по обе стороны дороги, выгибались дугой, образуя зеленый туннель. В конце узкой проселочной дороги нас встретил старинный дом.

Утопающее в розовом клематисе здание с высокими окнами смотрело на юго-запад, в сторону моря. Перед входом, на заросших травой каменных плитах, стоял длинный деревянный стол, окруженный изящными металлическими стульями, белая краска на которых потрескалась и кое-где свисала хлопьями. За террасой начиналась лужайка, простиравшаяся вплоть до обрывистого берега. С трех сторон лужайку окружала живая изгородь, заросшая кустами спиреи вперемежку с таволгой, из дерна торчали обручи для крокета. С западной стороны дома был разбит огород, обнесенный заборчиком. Чего там только не росло: помидоры, морковь, редис и всякая зелень, о существовании которой я и понятия не имела, – сущее пиршество ароматов. Главный сад, примыкающий к заднему фасаду дома, казалось, уходил в бесконечность, завлекая прогуляться все дальше и дальше. Старые деревья – дубы, ивы, ясень и клены, – как стражи, выстроились по периметру сада. Гравийные дорожки окаймляла лаванда, а на самой окраине сада по гладким плоским камням журчал ручей.

Мы размяли наши затекшие тела, щурясь на море, искрящееся в последних лучах заходящего солнца, и потянулись в дом, чтобы разнести сумки по своим спальням. Несмотря на то что Генри называл этот дом «коттеджем», в действительности это был полноценный дом. Из прихожей, заставленной резиновыми сапогами, вел широкий коридор прямиком в большую кухню, дальше в гостиную, из которой можно было попасть в кабинет, столовую и подвал. На верхнем этаже со скрипучим полом располагались пять спален. В просторной главной туалетной комнате на постаменте у окна стояла чугунная ванна, расположившись в которой можно было созерцать море. Две дополнительные ванные комнаты поменьше располагались в дальних углах верхнего этажа. Нам с Генри выпала «голубая комната» – аккуратная квадратная спальня с видом на сад. Я оставила свой чемодан на полу и присела на край кровати. Итак, это место должно было стать моим домом на следующие несколько недель. Мягкий вечерний свет ласкал мои колени. Снизу поднимался запах жареного чеснока. За стеной было слышно, как Пэдди смешит Джесс, а из окна доносилось тихое бормотание Дила и Найла, разговаривающих в саду. Казалось, мое тело полностью расслабилось вплоть до костей. Я принялась распаковывать вещи: повесила свои самые красивые платья в шкаф, положила книгу на прикроватный столик… и на этом остановилась, решив спуститься вниз за холодным пивом и пообниматься с Генри.

– А вот и она, – объявил он, когда я вошла на кухню.

Генри метался между сковородой на плите и столом, где в строгом порядке небольшими кучками были разложены ингредиенты его блюда, а также открытая банка светлого пива, на которую я и нацелилась.

– Эй, возьми себе в холодильнике.

– Что ты готовишь? – спросила я, принюхиваясь к